Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Разумеется, это «золотое правило» всегда соблюдалось самими чиновниками Парламента, когда они ходатайствовали за кого-то или передавали кому-то свои должности. Хотя появление такой практики продвижения чиновников свидетельствовало не только о симптомах замыкания парламентской среды, но и о переходе к продаже и наследственности должностей, в этот период она еще не посягала на прерогативы Парламента. 4 июня 1404 г. чиновник Верховной палаты Жан де Со передал свое место Гийому де Безе, но его приняли в Следственную палату, а в Верховную на место Жана де Со перешел чиновник Следственной палаты Бертран Кантен. 22 сентября 1413 г. советник Парламента стал королевским прево Парижа; на его место в Верховную палату перешел чиновник Следственной палаты, на чье место выбрали «без выборов», как сказано в протоколе, Арно де Марля, сына Анри де Марля, бывшего первого президента Парламента, а теперь канцлера Франции. 28 марта 1414 г. в Парламенте разбиралось прошение некоего человека, утверждавшего, что чиновник Верховной палаты передал ему свою должность, поскольку был очень стар, «несколько слаб умом и здоровьем». Сам проситель был его родственником по материнской линии, к тому же человек доброго имени, лиценциат гражданского права и бакалавр канонического права. Однако Парламент назначил комиссию расследовать, не было ли здесь «некоего соглашения или сговора», скрывающих неблаговидные обстоятельства. И только выяснив, что ничего противозаконного и предосудительного этот отказ не скрывает, принял этого чиновника, но не в Верховную палату, где служил его родственник, а в Следственную, переведя оттуда чиновника в Верховную палату. 24 ноября 1414 г. чиновник Следственной палаты стал епископом Тура и передал свою должность мэтру Буше, и поскольку это не противоречило правилам, в данном случае чиновник был принят именно на должность, которая освобождалась. 21 апреля 1417 г. тот же Буше уже перешел в Палату прошений Парламента в силу передачи ему этой должности Пьером д'Оржемоном, а в Следственную палату был выбран новый чиновник.

Что же явствует из приведенного материала? Первое и главное: продвижение чиновника внутри парламентской иерархии подчинялось строгим законам, вытекавшим из характера работы института. Все чиновники, впервые вступающие в Парламент, проходят через процедуру конкурсного отбора. И даже если они принимаются по ходатайству высших лиц государства или из уважения к заслугам собрата по Парламенту, все равно их кандидатура подвергается обсуждению. Но никогда чиновник в этот период не приходит в Парламент сразу же на высшие должности, каковы бы ни были его покровители и заслуги. Все они принимаются в Следственную палату, поскольку именно она занимается расследованием дел. В этой палате чиновник приобретает опыт судебной работы, и только зарекомендовав себя как профессионал, может претендовать на должность судьи, т. е. на место в Верховной палате[104].

Второе, не менее важное, обстоятельство заключается в том, что правила восхождения по парламентской «лестнице» нигде не зафиксированы и не оговорены в ордонансах. Это собственный обычай Парламента, его практика, которая является вкладом самого парламентского чиновничества в совершенствование работы и в повышение профессионального состава своего института.

И третье: помимо чиновников, впервые вступающих в Парламент, выборам подвергались и кандидатуры на самые важные должности в Парламенте, хотя эти чиновники уже проходили процедуру отбора: это президенты всех палат Парламента, генеральный прокурор короля и адвокаты короля, а также секретари суда. На эти должности нельзя просто перейти по выслуге лет или по очереди на повышение; они требуют особых заслуг, как и общего согласия, так ли иначе выявляемого при процедуре выборов. В этой связи возникает вопрос: если правила восхождения нигде не зафиксированы, то как они менялись и как решались возможные споры? И здесь со всей очевидностью Парламент предстает как саморегулируемая система, отвечающая за последствия своих нововведений.