Офсайд

Голова уже лопается от этих запутанных безумных отношений. Все перевернулось с ног на голову и каждым днем хаос только разрастается. Лекси с ужасом понимает, что он не просто жесткий манипулятор, помешанный на контроле, и хороший психолог, играющий с ней в кошки-мышки. Он мужчина, взрослый, с прошлым и тайнами, которые хочется узнать, в которые хочется залезть.

«Я хочу его понять», – признается сама себе Лекси. И уже следующая мысль пугает сильнее.

«Я могу влюбиться в него

».

Абсурд. Сумасшествие. Так не бывает. Этого не должно случиться.

И Джейсон считает так же. Сам того не осознавая, он помогает ей. Он дает ей оружие против зарождающейся симпатии. Возможно, он делает это намеренно, чтобы уменьшить боль, которая все равно придет. Рано или поздно. Или усилить ее. Раздразнить.

Бездействие уничтожает разум, отравляет его, деградирует. Лекси не привыкла сидеть на месте и предаваться лени. Неужели еще пять месяцев пройдут вот так? Мучительно долго и тоскливо? Она вспоминает про библиотеку на первом этаже, про которую говорил Джейсон. Почему не воспользоваться? Книги всегда помогали забыться, погрузиться в мир выдуманных персонажей или реальных исторических событий. И то и другое одинаково захватывает.

Она нашла библиотеку сразу, мельком заметив, что та находится недалеко от зеркальной комнаты. Лекси даже пришлось пройти мимо. Ей показалось, что она почувствовала холод, который исходит от двери, и содрогнулась от ужаса. Неужели однажды она сможет зайти туда по своей воле, как предсказывает Джейс? Это кажется невероятным. Как не менее невероятно и то, что она получает удовольствие от секса со своим мучителем. Находясь внутри адской коробки, Лекси и мысли подобной не могла допустить. А сейчас он управляет ее похотью одной интонацией голоса и полупьяным взглядом. Картины случившегося на причале, воспоминания о его искусных пальцах между ее ног и грязных словечках мелькают перед глазами, снова делая ее влажной. А это уже черт знает что. Унизительная и отвратительная сцена в лифте давно забыта, словно ее и не было вовсе.

Как ему это удается? Как?

– Ух ты! – вырывается у девушки, когда она толкает дверь библиотеки.

Расшитые золотом парчовые гардины закрыты, и в огромном помещении с высокими, украшенными лепниной и фресками потолками царит полумрак. Это однозначно самое громоздкое и пафосное место в доме. Огромные бесконечные полки с книгами вдоль стен уходят под потолок. Сколько здесь произведений? Лекси даже предположить не могла.

Ее заворожила общая атмосфера библиотеки. Она словно оказалась во времена Наполеона. Мебель классическая для библиотеки, выполненная из красного дерева, украшенная позолоченным накладками с изображением копий и щитов. Тяжелая, но в тоже время утонченно шикарная. Натертые до блеска полы, отражающие свет еще одной роскошной средневековой, многорожковой, позолоченной люстры, адаптированной под современность, сделаны из мраморных плит с изображениями греко-римских мотивов. Как и в гостиной, тут есть большой камин, который располагается между двух колонн, стены обтянуты тканью, украшены картинами. А в центре массивный рабочий стол, с письменными принадлежностями, тоже словно украденных из дворцов Рима.

Лекси, затаив дыхание, прошла к столу. Диссонанс в общую средневековую атмосферу вносил только открытый ноутбук с темным экраном на столе. Судя по скопившейся на полированной поверхности стола пыли, здесь не часто бывают люди.

Девушка пробегает взглядом по бесконечным рядам книг, с трепетом трогая пальчиками переплеты старых коллекционных изданий. Ее выбор банален до жути. Но сложно удержаться, когда видишь год издания. 1847. Неужели из первой публикации? Лекси берет потертый томик Бронте. «Грозовой перевал». Боже, ее первая детская любовь. Она не спала три ночи, читая и перечитывая некоторые моменты. Закрывала глаза, мечтая, задыхаясь, представляя себя на месте Кэтрин, плакала вместе с ней и любила. Двенадцать. Лекси было двенадцать, когда она впервые прочитала «Грозовой перевал». Но до сих пор помнит мурашки, которые бежали по коже, свист ветра, врывающегося в окно, и холод, гуляющий по коридорам «Грозового перевала». Боль и недоверие, когда Кэтрин умерла. Как же так? Как же так? Детское сердце не верило в плохие сказки. Оно искало оправдание жуткому Хитклифу и его сумасшедшей одержимости.

Лекси открыла книгу и уже не смогла закрыть. Тонкие старые страницы манили, очаровывали, как тогда, в двенадцать лет. Она села на стул, больше похожий на трон, потерявшись за огромным столом. И погрузилась в чтение.

И словно никогда не читала. Наверное, дело в восприятии. Конечно, у двенадцатилетней девочки и девушки двадцати лет оно разное. Она потеряла счет времени, забыла обо всем. Почему она не пришла сюда раньше?