Офсайд 2

– Тогда проанализируй свои ощущения сейчас. Ты напугана, взволнована? Ты злишься?

– Сложно сказать. Я точно не напугана, и я не испытываю ненависти и злости, хотя должна. Но определенный страх есть. – Я нахмурилась, фокусируясь на возникших эмоциях. – Боюсь, что он не остановился и продолжает мучить людей, или сошел с ума, или спился, или стал наркоманом. Боюсь, что он не справился с вернувшимися воспоминаниями, и они поглотили его, сделав еще хуже, чем он был.

– Ты говорила, что не напугана, а видишь, как много страхов, оказывается, живут в тебе, – улыбнулась Джейн. Я благодарно посмотрела на нее.

– Поэтому я прихожу к тебе, ты всегда помогаешь мне.

– А теперь опиши свой самый главный страх. Тот, что не дает тебе покоя, когда ты начинаешь думать о завтрашней сделке. Первая эмоция. Самая честная именно самая первая эмоция, Лекси.

Я потратила на размышление всего две секунды.

– Я боюсь, что ничего не закончилось. Что он остался прежним.

– И ты справишься. Джейсон Доминник больше не имеет влияния на тебя, Александра. Ты сама понимаешь, что все закончилось, когда тебя освободили из зеркальной комнаты. За эти три года ты выросла настолько, что я едва успеваю за тобой. Достигла невероятных высот. Ты невероятно умна, и ты настоящий боец, твой ум способен анализировать уйму информации. Неужели какой-то Джейсон, в прошлом немало потрепавший тебе нервов, сможет поколебать твою уверенность в себе и своих силах?

– Конечно, нет, – я спокойно улыбнулась, снова нащупав равновесие внутри себя. Да, Джейн волшебница. Она знает нужные слова и кнопки.

Я ушла от Джейн в приподнятом настроении, уверенная и полная сил. Даже в такси улыбалась. Все уже спали, и только мама ждала меня в гостиной. И у нее был взволнованный вид.

– Я подогрею ужин. Кофе будешь? – спросила она.

– Мам, кофе выпью, но есть не буду. Устала очень.

– Ты моя труженица. Пойдем со мной. Я о тебе позабочусь.

Мама обняла меня, прижавшись щекой к моей щеке, потом, отстранившись, прошла на кухню. Я поплелась следом, по пути снимая туфли.

– Звонили из клиники утром. У отца операция через десять дней, – сообщила мама взволнованным тоном, хлопоча над кофеваркой. У меня даже усталость прошла. Я вся подтянулась, радостно улыбаясь.

– Это же отличная новость. Мы ждали почти год, – воскликнула я. Мама кивнула, но как-то неуверенно. Она переживает, и я ее понимаю. – Все будет хорошо, мам. Хуже точно не будет.

– Нейрохирург, который будет его оперировать, сказал, что риск полной потери зрения в случае неудачи – очень высок. – Мама взглянула на меня блестящими от слез голубыми глазами. – Я боюсь, что Клауд останется в полной темноте. Он и так каждый день твердит, что чувствует себя обузой.

– Все будет хорошо, мам, – я встала и подошла к маме, обнимая ее сзади. – Ты должна настроиться на самое лучшее. Операция пройдет успешно, я уверена. Помнишь, как ты плакала ночами, думая, что Дреа навсегда будет привязана к своему баллончику с лекарствами, что астма – приговор на всю жизнь. И уже год ни одного приступа. Мы заслужили свой кусок счастья.

– Ты, моя девочка. Ты заслужила. – Мама нежно накрыла мои пальцы своими и тихонько сжала, я слышала, что она тихонько плачет. – Стоит только вспомнить те дни, когда мы искали тебя, мое сердце перестает биться. А потом, когда я увидела тебя в больнице, то… Милая, я не могла поверить, что кто-то способен обидеть тебя. Такую добрую и милую. Ты всегда думала и заботилась о нас, а мы… мы не смогли тебя защитить. Как мать я должна была предупредить тебя, уговорить не встречаться с этим ужасным человеком, когда впервые его увидела. Ведь понимала же, знала, что он принесет тебе только боль. Но я, как обычно, предоставила тебе решать проблемы. Я так виновата перед тобой. Я привыкла, что ты взрослая и самостоятельная. И была такой уже в двенадцать лет. У меня не было с тобой проблем, это ты решала наши, а я занималась отцом и Дреа. Отдавала им всю себя, а тебе недодала. Я же люблю тебя не меньше, почему так вышло? Как я смогла упустить тебя, не заметить, что твоя жизнь превращается в кошмар? Я не уберегла тебя, Мари. И боюсь теперь, что Бог покарает меня.

– Мамочка. Ты не должна даже думать о себе так. Я всегда знала, что ты любишь меня. Просто отцу и сестре ты нужна была сильнее. А если Бог накажет тебя, то и меня тоже. Это просто стресс, и завтра ты, как и я, будешь радоваться, что отцу наконец-то сделают операцию, и он сможет вернуться к полноценной жизни.

– Господи, он же увидит все мои морщинки, – сквозь слезы улыбнулась мама, вытирая мокрые щеки.

– Брось, мам, ты у меня красавица, – мягко рассмеялась я. Мы снова крепко обнялись. Я, вдруг, подумала, что мне действительного очень этого не хватало – объятий матери. Она права, я рано стала самостоятельной, взрослой, не побыв ребенком всласть.

– А ты у меня. И почему до сих пор ты совсем одна?

– Давай не будем об этом сейчас, мам. У меня нет времени на романы. И нет желания.

– Ты еще совсем молоденькая. Все наладится, правда?

– Правда, – рассеяно кивнула я. – Пойдем спать, мам.

– А кофе?

– Я уже не хочу. С ног валюсь.