Огарева, 6. Повести

Костенко и Садчиков переглянулись: «Все, этот развалился».

Костенко открыл папку с фотографиями Налбандова, сделанными в больнице, и заключением врачей.

- Вот, - сказал он, - посмотрите.

- П-пименов решил убрать Н-налбандова, когда понял, что мы за ним пошли. С-свидетеля боялся. В-вы тоже свидетель, только шурин.

- Видите ли, - сказал Романов, - история знает случаи, когда не то что шурина - отца, жену, сына били насмерть.

- Но я не знаю, где он! - закричал Попков. - Будь он трижды проклят! Не знаю!

- Что он вам говорил в последний раз?

- Сказал, что решил уйти на покой! Просил достойно держаться, если кто будет допрашивать: «Ты чист, к тебе не подкопаются». Сказал, что через год, если бог даст, позвонит мне, когда вся суматоха уляжется.

- Он не говорил, где собирается отдыхать? - спросил Костенко.

- Нет.

- А он б-бритый был? - вдруг спросил Садчиков.

- Да, - ответил Попков, - и усы решил отпустить.

- Седые усы?

- Нет, с проседью.

- Передайте привет вашему начальнику, - сказал Романов Костенко. - Он смотрел в корень.

- Во что он был одет? - спросил Садчиков (в минуты высокого напряжения он переставал заикаться).

- В серый костюмишко. Он всегда одевался как оборванец. Плащ у него был синий, болонья. С дырками.

- На вокзал он от вас не звонил? На аэродром?

- Никуда он не звонил, прохиндей ненавистный!

- А когда он приезжал в Москву на отдых, - спросил Костенко, - в прошлом году и в позапрошлом, он тогда к вам заходил?

- Нет. Он редко ко мне заходил - позвонит, в столовку куда-нибудь пригласит, возьмет котлет с компотом и объясняет, как операцию лучше провести.

- А куда он из столовки уезжал?

- Откуда я знаю!

- С-столовка-то одна и та же была?

- Нет. Разные.

- У вас еще что-нибудь есть? - спросил Романов у Костенко и Садчикова. - А то нам пора начинать беседы по существу дела.

- Попков, в-вспомните все, ч-что можете вспомнить… Где лучше искать П-пименова?

- Клянусь здоровьем детей, не знаю! Неужели вы думаете, что я буду покрывать такого преступника?! Спрашивайте - отвечу на все вопросы!

2

Он просыпался затемно, когда на Быковском аэродроме - его домик находился неподалеку - начинали особенно часто прогревать моторы самолетов. Несколько минут он лежал тихо, недвижно, прислушиваясь к тому, как пел сверчок за печкой. Потом он поднимался, делал утомительную, до пота, зарядку, выходил во двор, обливался ледяной водой из-под крана, проведенного к огороду, растирался докрасна резиновой щеткой, надевал теплое шерстяное белье и, выпив молока, брался за газеты.

Как и в те времена, когда он был передовым директором, Пименов внимательно изучал статьи на экономические темы, имевшие отношение к новой экономической реформе, и порой делал выписки на отдельных листочках бумаги. Сейчас, правда, помимо статей экономистов, он подолгу смаковал фельетоны, прочитывая их по нескольку раз.

Он встал на учет в районном отделении общества «Знание» и сказал там, что может почитать лекции в школах и домах отдыха. Показался он и в поселковом совете, предложил свою помощь на время «летних каникул, когда я совсем свободен и не надо выезжать в горы наблюдать за зверушками и рыбами - страсть юношества определила жизнь: без природоведения я и не человек совсем. Так что если надо какие поручения выполнить в период с июня по август, то я к вашим услугам». Товарища «Тушерова» поблагодарили; председатель поссовета записал его фамилию в свою книжечку и был приглашен на огонек. Пименов отварил картошки, почистил селедочку. «Люблю, знаете ли, по-простому, устал в поездках от протокола, спасу нет», - выпили бутылочку. Пименов пожаловался, что за три года, как он купил здесь дачку, никто из поссовета его даже и не навестил, «равнодушные сейчас люди пошли, в былые-то времена затаскали б меня по выступлениям - и как фронтовика, и как ученого». Когда откупорили вторую бутылку, перешли на «ты», и Тушеров начал рассказывать о своих поездках в горы, об охоте на козлов и оленей, о повадках зверей и рыб, он показался председателю давно знакомым, милейшим и скромнейшим человеком.

…Завтрак себе Пименов готовил не торопясь - жарил две котлеты, отваривал одно яйцо вкрутую, хлеба старался не есть и роскошь себе позволял только в одном: пил много соков изготовления ГДР, в аккуратных, маленьких бутылочках, которые потом можно было незаметно унести из дому и бросить где-нибудь по дороге на станцию. Сначала-то он ездил на рынок, покупал там парную телятину, свежий деревенский творог и овощи, но ему показалось, что милиционер, дежуривший возле базарной площади, как-то по-особому на него посмотрел, и с тех пор Пименов на рынок не ездил.

Обед у него был тоже в высшей мере скромный - тресковое филе с майонезом и гречневая каша с оливковым маслом: слава богу, теперь это масло завозили в раймаг, и никаких подозрений бутылка ни у кого не могла вызвать, а оно ведь целебное, это масло, лучшая профилактика от склероза.