Огарева, 6. Повести

- Да, я указал: гостиница «Турист», номер девяносто четвертый, корпус пятый. Но мне бы хоть на пару дней вернуться домой, товарищи. Все-таки я вместо двух дней и так уже неделю здесь. Мне-то в белокаменной приятно, но ведь там фабрика работает, нерешенных вопросов, наверное, тьма.

- А зачем государственные деньги на билеты тратить? - в тон ему ответил Костенко. - Рублей семьдесят набежит, не меньше. Мы-то ведь не оплатим, мы только преступников за казенный счет возим.

Костенко уже взялся за ручку двери, но потом, задержавшись на какой-то миг, обернулся:

- Между прочим, мне бы вас и как квалифицированного эксперта хотелось привлечь. Вы не откажетесь помочь нам?

- Смотря какая экспертиза.

- По камням. У наших экспертов мнения расходятся.

- По камням пожалуйста, но только смотря какие. Бриллиант, изумруд - это я не понимаю, а вот сердолик, гранат, рубин - это наша продукция, в этом я могу помочь.

- Ну, спасибо. Я вам закажу пропуск. Огарева, шесть, второй подъезд.

4

Костенко разложил перед Пименовым две горстки камней: в одной были алмазы, которые он еще вчера попросил затребовать с московской ювелирной фабрики, а во второй - те гранаты, что Кешалава оставил в номере актрисы Тороповой.

- Вот, товарищ Пименов, - сказал Костенко, - предлагаю вам блеснуть профессиональным умением: меня интересует, что собой представляют предложенные вам на экспертизу камни, их поштучная стоимость, место изготовления и возможность их реализации через торговую сеть. На этой бумажке я написал все вопросы. Не буду вам мешать, если ко мне станут звонить, передайте, что я вернусь через полчаса.

- Одну минуточку, - остановил его Пименов, нахмурившись. - Одну минуточку, пожалуйста. Простите, я вашей фамилии не знаю.

- Костенко. Моя фамилия Костенко.

- Не надо меня здесь на полчаса оставлять, товарищ Костенко. Я вам готов сразу сказать, что в этих алмазах московской фабрики я ничего по-настоящему не понимаю, а вот гранаты - мои. С нашей фабрики. Стоимость каждого не менее ста - ста двадцати рублей.

- Вы убеждены, что эти красивые гранаты с вашей фабрики?

- Абсолютно убежден, товарищ Костенко. Сомнений быть не может. Как они к вам попали? Я ж их централизованно, с охраной переправляю в «Ювелирторг».

- У нас тут свои хитрости есть, товарищ Пименов. Вы мне напишите, пожалуйста, ваше заключение, а потом я вернусь и объясню вам, как они попали в этот кабинет.

Еще вчера Костенко попросил Садчикова связаться с аппаратом Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности и продумать совместно, каким образом, не привлекая излишнего внимания, поднять всю переписку между главком и Пригорской аффинажной фабрикой. По просьбе Костенко товарищи из УБХСС должны были поручить сотрудникам Пригорского районного отдела милиции организовать внезапную ревизию по линии местных органов народного контроля.

- Ну как там, дед? - спросил Костенко, заглянув к Садчикову. - Начали в главке документацию смотреть?

- Подбираются. Сейчас и я к ним подключусь, Слава.

- Знаешь, он сразу определил, что эти красные рубины…

- Г-гранаты.

- Да, гранаты, ты прав. Он сразу же сказал, что это с его фабрики.

- Ну и что?

- Да, в общем-то, ничего. Посмотри заодно, дед, какие там правила по хранению готовой продукции. Свяжись с московской фабрикой и предприятием на Урале. Проконсультируйся сначала с ними, а потом поспрошай, каким образом можно эти самые камни украсть в процессе производства, именно в процессе производства, чтобы нам не выпячивать отдел технического контроля.

- Х-хитрый ты.

- Зарплату нам дают именно за это качество.

- За хитрость? Выдавливай из себя по к-каплям р-раба, Слава. За ум нам дают зарплату, за ум. Хитрость - чем дальше, тем б-больше - будет не в цене. Тут х-хитришь-хитришь, а просчитают на ЭВМ - и сразу окажешься голеньким. Ну, я двинул.

- Жду сигналов. К двум часам я получу кое-что из Тбилиси, от Серго Сухишвили, и пойду по второму кругу с Кешалавой.

- В прокуратуре был?

- Пока плохо. Они не дают санкции на арест. И вообще-то правильно делают: из моих косвенных улик дела не склеишь - жидко.

- А к-камни? Откуда у Кешалавы камни?

- А почему, собственно, это его камни? На показаниях одной Тороповой обвинения не построишь. Или построишь?

5

Когда Костенко вернулся в свой кабинет, Пименов передал ему маленькую бумажку:

- Вот.

- Нет, на такой бумаге писать не надо.

- Вы меня не поняли. Это вас просили позвонить. В клинику. Я написал заключение на большом листе. А это телефон клиники.

- Клиники?

- Да, какой-то Ларин звонил.

- Ларин? Нет, это Ларик. Спасибо большое, это дружок мой, спасибо вам.

Недавно Костенко встретил Лазаря на стадионе - играли «Динамо» со «Спартаком». Именно тогда он сказал Ларику, что в последнее время чувствует себя чертовски плохо. Усталость ломала его начиная с двух часов; огромным усилием воли он заставлял себя быть таким же, как и утром. Но иногда все же приходилось запирать дверь кабинета и ложиться на диван. Подремав полчаса, Костенко снова мог работать до девяти вечера…