Огенная Лисица и Чёрный дракон

Что же со Снежкой не так? Этот вопрос мучил меня. Я вертелась в кровати, как на раскаленном песке. Потом снова попыталась встать, и упала. На четвереньках поползла в ванную комнату, и долго сидела под водопадом. В двери стучали. Но я решила не открывать. Видеть никого не хотела. Немного успокоившись, уже на своих двоих, правда, шатаясь, дошла до кровати и упала. Этот поход в ванну, был равносилен марш-броску на учениях Красного Тигра. Припомнилось мое житие-бытие у старого воина. Как он совсем маленькую меня сажал себе за спину, привязав куском ткани, и со своими учениками отправлялся в лес. Садился где-нибудь под деревом, и заставлял ребят, не имея никаких подручных средств, развести костер, поймать дичь, и накормить себя и ребенка. В лесу было так здорово. Так спокойно!

Наверное, я задремала, потому что увидела себя в березовой роще. Осень вступала в свои права. Желтые листья белоствольных красавиц уже трепетали от предчувствия конца. Но трава еще зеленела. То там, то здесь цвели последние осенние цветы. Около дерева целовались Эол и Снежка. Вот она вырвалась из его объятий и, смеясь, бросилась бежать. Встала и обернулась березой, только листья у нее были зеленые, сочные, весенние. Но ветер пробежал мимо. Он не поднял голову, не посмотрел вверх, не понял, что прошёл мимо своей возлюбленной. Он звал ее. А она приняла свой облик самой красивой и счастливой девушки на свете и хотела пойти за ним, но тут перед ней стал сжиматься воздух, в образовавшей воронке появилась темная фигура, огненная молния, выброшенная ею в дриаду, ударила в самое сердце. А она даже не успела испугаться, она смеялась и падала. Широкий рукав платья приподнялся, и я увидела знак клятвы на смерть. Он был четким и фиолетовым.

— Не-е-е-ет! — закричала я. Вскочила с кровати, но ноги подкосились, и я упала. Появился Атель. Потом магический удар двух мужчин со стороны окна разбил мою защиту, в комнату влетели Ал и Энлиль. Они двигались медленно, как во сне, что-то говорили, но слов не было слышно. Ал тряс меня за плечи: — Ее убили, — прошептала я, глядя в тревожные глаза мага. Он опять что-то говорил, но я не понимала.

— Ее убили, — повторила я, — убили. Знак на смерть… он у нее на руке. Значит все напрасно?

Ал замер: — Ты уверена?

— Лети в Светлый лес, посмотри на нее… Ты знал?

— Я запретил им покидать Атель, — яростно закричал он.

— Ты знал! Потому и не хотел, чтобы я встречалась с ней.

— Мэриэлла, успокойся, прошу тебя…

— Я спокойна, Ал, совершенно спокойна…

Я, действительно была спокойна. У меня даже не было слез. Просто все потеряло всякий смысл. Я лежала и смотрела в синее небо. Синее как глаза Снежки. А потом оно стало темнеть. Ко мне вбежал папа. Он обнял меня крепко-крепко, и стал говорить, что нужно все забыть, что я начну новую жизнь. Я удивилась:

— Папа, зачем ты так говоришь, я не смогу начать новую жизнь на трупах людей, которые погибли из-за меня.

— Это война, девочка, она полна жертв, но ты тут не причем.

— Папа, ее убили из-за меня, опять из-за меня. Она была такой красивой, такой счастливой. Горен жив? Все было зря?

— Мэриэлла, девочка, я спрячу тебя, мы спрячем тебя, он не найдет тебя, я не позволю больше тебе рисковать своей жизнью. Не бойся!

— Ты больше не веришь мне, папа?

— О чем ты говоришь, маленькая моя!

— В Фаире ты верил мне, ты не побоялся отпустить меня в пещеру к шершам. А сейчас ты не веришь мне… Уйди, я хочу побыть одна.

Но папа не уходил. Он исчезал на несколько минут, потом возвращался, приносил какое-то питье, заставлял меня пить, но меня начинало рвать. И оно все выходило наружу. День и ночь стали совсем неразличимы, время остановилось. И весь этот мир уходил из меня, он отстранился, и существовал вне меня. А я как бы висела в норе вне времени и вне пространства, где не было ничего, кроме стен, потолка и пола, да еще синего куска неба, синего как глаза дриады.

Спать я боялась. Стоило мне погрузиться в сон, как я видела себя огромным уродливым животным, который бегал и убивал маленьких белых крыс, а они плакали и кричали: — Не надо, не надо, мне больно! Я просыпалась с криком, и мне хотелось только одного вернуться туда на черные воды черного океана, где было покойно, тихо и темно. И не было этого синего неба бездонного и прекрасного, как глаза моей единственной подруги, которую подарила мне судьба, и отняла судьба.

— Мэриэлла, вставай, — сказал папа, — оденься, мы пойдем к Старшому.

— К Старшому? — я приподнялась на подушках.

— Да.

— Прямо сейчас?

— Да.

— А ты позволишь мне с ним поговорить наедине?

— Да.

— Нет, — из-за плеча папы вышел Энлиль.

— Да! — повторил папа.