Огибая свет (СИ)

На нюх собрали разбросанный мусор, расставили термокружки с горячей чингой и подложили каждому пухлые поддерживающие воротники, в которых от долгого сидения не так затекала шея. Кто-то из глаберов заметил заботу, надел и благодарно (невпопад, конечно же) кивнул в пустоту; кто-то вообще не обратил внимания на присутствие посторонних. Ч’айя, к моему неудивлению, оказалась из числа вторых…

Когда очередной раб проскальзывал мимо моей койки, я прихватил того за серую робу. Притянул, демонстративно покачал перед мордой опустевшей флягой, всучил. Хвостатый поморщился от чужеродного запаха, пасть искривилась, но уже через мгновение он послушно забрал, поклонился и исчез наполнять.

Я снова опустился на пружинящее полотно раскладушки. Даже позволил себе лечь, почти не всхлипнув от боли в боку. Уставился в покатый полоток, заложил руки за затылок.

— Так что скажешь, господин фер вис Кри, он же всемогущий Энки? — промычал почти себе под нос, абсолютно уверенный, что адресат не упустит ни единого слова. — Этот замечательный мир… Тиам, пунчи… он их? — Я даже лениво дёрнул ногой в сторону увлечённых атакой чу-ха. — Или всё же наш? Что мы тут делаем, Диктатион? Зачем? Как давно?

Спустя секунду в заушнике раздался протяжный вздох. Нужно заметить, куда более многозначительный, чем большинство слов.

— Ланс, — с лёгкой улыбкой в голосе сознался невидимый Хадекин, — подчас ты меня удивляешь. Способен блеснуть умом, где мудрый наморщит лоб, но тут же спешишь скатиться в бездну тупизны на санях из самых нелепых вопросов…

Я зевнул и, насколько позволяла поза, пожал плечами.

После трёх часов виртуальной бойни клацанье клавиатонов, гул консолей, шипение чингаварок и хищные отрывистые реплики глаберов внезапно даже начали умиротворять.

Конечно, всё это время меня так и подмывало узнать результаты, но я не мог позволить жадному любопытству сглазить удачу… и потому покорно ждал. Сейчас, например, пересчитывая заклёпки в высоком куполе Пузыря.

— Ты не ответил, — хмыкнул я, устраиваясь удобнее.

— Не ответил, — признал Энки. — Но лишь потому что на самом деле тебе не интересно знать ответ.

— О, значит, разницы нет?

Интересно, если я стяну ботинки, это будет излишне неприлично и неуважительно по отношению к труженикам клавиатона?

— Докажешь обратное, Ланс, и я буду готов к разговору.

Хм, интересная позиция.

Вообще-то я хотел было ответить, что разница есть. Как минимум напомнить джинкина-там про хвостатое и весьма зубастое право на собственность; указать на беспредельную и молниеносную жестокость чу-ха при отстаивании одной единственной улицы, которую они считали своей; намекнуть, что в данном случае речь идёт кое о чём большем, чем вонючий переулок для торговли «Разбегом»…

Но не стал.

Внемли, Юдайна-Сити: отныне Ланс Скичира оставляет невысказанные глупости под надёжным замком!

Однако кое-кто наш разговор всё же подслушал.

И пусть лишь мои реплики, но для понимания сути этого оказалось достаточно.

— Присоединяюсь к сказанному, — вдруг произнесла Ч’айя. — Кто мы такие?

Я подскочил, соображая, когда девчонка успела оставить работу и бесшумно подкрасться к моему пружинящему ложу. Та попивала чингу (а может, даже пуэтту) из высокой белой термокружки, осторожно крутила затёкшей шеей и трясла пальцами свободной руки.

Спрашивала же практически в изогнутую стену за моей спиной, без труда догадавшись, что происходит и каковы правила диалога:

— Кто мы такие, господин фер вис Кри, — повторила она, перекладывая кружку и теперь разминая другую руку, — и откуда вообще взялись?

Забавно, да, мне казалось, я тоже задавал Диктатиону этот вопрос. А может, его второй сущности, брату-недобрату? Однако при этом упорно не мог вспомнить, ответил ли мне виртуальный умник, или снова увёл разговор в сторону…

Девушка выглядела уставшей, словно отработала уже часов десять. Под глазами залегли мешки, на лбу отчётливо проступила знакомая морщинка. Глаберы в центре зала продолжали крушить, окрылённые могущественной поддержкой настоящего джинкина-там.

Тот же молчал, будто не расслышал вопроса девушки.

Я поёрзал, Ч’айя нетерпеливо изучала стену и продуктовые раздатчики, косилась на оставленное рабочее место.

Кри ответил лишь через минуту, когда кареглазка допила и поставила пустую кружку на пол под моей кроватью. Ответил задумчиво, и на этот раз для нас обоих.

— Хороший вопрос, друзья. — Теперь Энки говорил с интонациями усталого наставника, умудрённого и откровенного с молодёжью. — Вы все очень любите его задавать. Но ответить на него не могли целые поколения мыслителей, и…

— Я не про место в жизни, — не очень-то дружелюбно оборвала его Ч’айя. Я шкурой ощущал, что ей предельно неуютно не видеть собеседника, отчего она всё время стреляла глазами и похрустывала костяшками пальцев. — Я про нас здесь, в Тиаме. Теперь тебе понятен вопрос?

— Ах, если без философии, — хмыкнуло в наших заушниках. — Ну что же, если изволите, я могу, наконец, рассказать…

Пронзительный вопль Зикро оборвал Диктатиона на полуслове.

Ч’айя вздрогнула, а я подскочил на раскладушке, едва не своротив.