Огюст Бланки

Префект другого департамента спустя год писал, в свою очередь: «Цивилизация, как никогда раньше, проникает в самые отсталые районы. Она вскоре сделает невозможным возвращение к потрясавшим их волнениям. Уже можно предвидеть наступление эпохи, когда никакие политические страсти не смогут больше их смущать». Но, по-видимому, префекты имели в виду в основном буржуазную часть общества, которой не приходилось переносить тяготы рабочих. А их нищету признавали все, высказывая неопределенные сомнения и опасения по поводу поведения этого «нового класса». О его бедствиях уже писал новый социалистический теоретик Прудон. Тем более характерно, что он видел революционные тенденции среди рабочих, но считал их бесперспективными: «Их нынешние революционные настроения представляются мне сегодня граничащими с безнадежностью. Они знают, что план Парижа изучен правительством с тем, чтобы при первом же мятеже быстро занять все ключевые позиции. Они знают, что они не могут выступить сейчас без тысячных жертв. Но именно эта беспомощность делает их особенно грозными».

Объективные наблюдатели заключали, что даже среди задавленных нищетой, ограбленных не только материально, но и духовно рабочих (половина их были неграмотны) находили отклик идеи социализма. Генрих Гейне, который все еще находился во Франции, писал в эти годы: «Я посетил несколько мастерских в предместье Сен-Марсо и увидел, что читают рабочие, самая здоровая часть низшего класса. Именно я нашел там несколько новых изданий речей старого Робеспьера, а также памфлетов Марата, изданных выпусками по 2 су, „Историю революции“ Кабе, ядовитые пасквили Корменена, сочинение Буонарроти „Учение и заговор Бабефа“, — все произведения, пахнувшие кровью; и тут же я слышал песни, сочиненные как будто в аду, припевы которых свидетельствовали о самом диком волнении умов… Республика рано или поздно грозит взойти на почве Франции».

Гейне скептически оценивал шансы на длительное существование этой республики, он предсказывал ее неизбежную гибель. Но Бланки гораздо оптимистичнее смотрел на будущее. Он был убежден, что положение во Франции чревато взрывом. И он произойдет от одной искры, которой явится новое тайное общество. На берегу Уазы, в идиллической обстановке своего второго «медового месяца», Бланки обдумывает план организации такого общества. Видимо, жизнь в общении с природой оказала влияние на выбор его названия. Из соображений конспирации оно не должно содержать в себе даже намека на его цель. Это будет «Общество времен года», напоминающее непосвященному название какого-то кружка садоводов-любителей, путешественников или натуралистов, исследователей природы. Но это объединение решительных людей, намеренных силой оружия уничтожить государство Луи-Филиппа и учредить республику равенства и социальной справедливости. Провал «Общества семей», по мнению Бланки, требует резко усилить секретность, тайну в подготовке и организации задуманного им дела. Он считает, что в прежнем обществе было слишком много людей, и теперь речь идет о строго ограниченном числе участников, количество которых предопределяется самой структурой организации.

Вместо прежних «семей» должны быть созданы «недели» из шести членов, подчиненных «воскресенью». Четыре «недели» составят «месяц» под управлением «июля». Три «месяца» войдут в состав «времени года». Во главе этого «сезона» встанет командир — «весна». Четыре «времени года» образуют «год» под руководством революционного представителя. Таким образом «год» будет состоять из 365 человек. Общество в целом не должно включать более трех «лет».

Уже в самом начале 1838 года в Жанси появляются один за другим ведущие члены прежнего «Общества семей». Сюда приезжают Барбес, Ламьесан и Дюбок. Встревоженная полиция в феврале устраивает обыск в доме Бланки, но не обнаруживает ничего. Поскольку за домом ведется слежка, Бланки иногда сам тайно уходит в Париж. Чтобы избежать полицейского надзора, он сбривает бороду, носит темные очки. Практически все дело новой организации осуществляет один Бланки. Строгие меры конспирации дают свои плоды. Если «Общество семей» полиция обнаружила довольно быстро, то о существовании «Общества времен года» она не знала до самого конца, то есть до его открытого выступления.

Вообще новая организация не была простой копией старой, хотя ее структура отличалась лишь большим числом ступеней в иерархии, своеобразной пирамиде из многих слоев, связанных между собой через одного человека. «Общество времен года» возглавлял триумвират: Бланки, Барбес и Бернар. Но руководящая роль Бланки закреплялась теперь формальным наделением его званием главнокомандующего. Само это слово предопределило боевой характер организации, предназначенной вести вооруженную борьбу за власть. Уже в 1838 году в обществе было около 700 членов, а в марте 1839 года их число превысило 900.