Огюст Бланки

«Либерализм» Мартиньяка теряет кредит. Его новые маневры наталкиваются на сопротивление в палате. «Ведь я говорил вам, — злорадно заявляет Карл X, — с этими людьми ничего не добьешься!» Король сбрасывает либеральную маску и призывает к власти князя Жюля де Полиньяка. Его мать была подругой королевы Марии-Антуанетты, казненной во время революции. И сам Полиньяк ожесточенно боролся с революцией. Хартию 1814 года он считал совершенно безумной и опасной уступкой. Если Мартиньяк щеголял репутацией антиклерикала, то Полиньяк всерьез уверял, что получает внушения непосредственно от Святой девы, поручившей ему спасти Францию. Естественно, путем прямой, открытой контрреволюции. Такую линию решил проводить теперь Карл X, линию открытой войны против либералов. Бланки сразу ясно понял авантюризм короля. Назначение Полиньяка, заявил он, — «предзнаменование и прелюдия будущего катаклизма». Но, когда произойдет этот катаклизм, предсказать невозможно.

Нет, Бланки в эти годы еще не мог по многим причинам день и ночь думать только о революции. Как ни волновала его судьба Франции, жизнь шла своим чередом. Вернувшись из Испании, Огюст проводит несколько дней в родительском доме в Онэ. Его ждут семейные новости: старший брат Адольф женился. Прежней близости между братьями уже нет, ибо старший прочно встал на путь успешной карьеры ученого-экономиста. Его мысли, а теперь и его личная жизнь становятся респектабельно-буржуазными, надежными, обеспеченными. А Огюст, которому уже 24 года? Он переживает период полной неопределенности. Правда, намечается нечто серьезное и в его личной жизни. Уже упоминалось о симпатии, которую испытывала к Бланки его юная ученица Сюзанна-Амелия Серр. Еще в 1827 году их отношения определяются несколько яснее. Сам Бланки необычайно сдержан в проявлении своих интимных чувств, и он не оставил о них никаких письменных следов. Но многие косвенные данные говорят, что чувства Огюста и Амелии проясняются главным образом благодаря ее активности и чуткости ее матери. Мадам Серр рассказывает обо всем мужу, и этот образованный, серьезный человек, неплохо относящийся к Бланки, ставит одно непременное условие: «Надо дать время молодому человеку встать на ноги, а девушке — подрасти». В самом деле, ей тогда было только 13 лет. И вот спустя два года, вернувшись из своего путешествия, Бланки направляется к Королевской площади, где живет и ждет его Амелия. Визиты учащаются, и вот наступает чудесная пора первых чарующих признаний и робких поцелуев. Теперь Огюст сознает, что на его долю выпало счастье — искренняя любовь, и притом взаимная. Видимо, путешествие и дорожные размышления способствовали осознанию им этого важного факта, который уже давно очевиден для его умной, прелестной, неотразимо притягательной Амелии. Здесь приоткрывается исключительная страница биографии Бланки, рассказывающая о его единственном в жизни счастье, един-, ственной близости, об избавлении от одиночества, которое заполняет его существование во всем остальном. Но содержание этой интереснейшей страницы во многом остается тайной. Целомудренная сдержанность во внешних проявлениях своих чувств, столь характерная вообще для Бланки, особенно сильно сказывается в интимной стороне его жизни. В данном случае это можно понять и объяснить.

Гораздо труднее понять другое: даже близкие к Огюсту Бланки люди, которые, казалось бы, должны были хорошо знать и понимать его, нередко испытывали недоумение, даже огорчение из-за его замкнутости и скры-тости, приобретающих порой настолько резкий характер, что это вызывало обиду. Однажды, когда он был болен, Огюст провел несколько дней в Онэ у своих родных. Он не хотел ни с кем разговаривать, все вызывало его раздражение, недовольство. Старая тетушка Брионвиль, которую все дети в семействе Бланки называли бабушкой, вскоре отправила ему письмо, полное упреков и обвинений, что он совершенно изменился, редко пишет ей, что она не узнает своего маленького Мину.