Оглавление

… Что такое - Историческая Россия? Это не просто государство. Это и не особый исторический мiр. Это национально-государственное образование, которое было промыслительно взращено для того, чтобы на его плечи могло быть возложено ответственейшее послушание: стать Третьим Римом - и которое и стало им, в образе Московского Царства, принявшего наследие Византии. Что может значить понятие консерватизма применительно к такому национально-государственному образованию? Это не сохранение в неприкосновенности тех или иных свойств и начал, особенностей и обыкновений, которые стали традиционной принадлежностью государственной, общественной, народной, даже церковной жизни, ни в отдельности, ни под каким-либо собирательным знаком. Это - соблюдение верности своему призванию Третьего Рима. Перед этой задачей относительными могут оказаться самые “консервативные” установки, способные превратиться в начало революционное, противленческое, бунтарское, если они противопоставляются, как нечто абсолютное, основной задаче Российского Целого: быть и остаться Третьим Римом.

… Если мы под этим углом зрения оглянемся на Россию периода Империи, то легко убедимся в том, что только что формулированное умоначертание, ни в какой мере не находясь во внутреннем противоречии с явлением Российской Империи, фактически остается чем-то лишь подразумеваемым, эпизодически, лишь в критические моменты выступающим на свое истинное место, но и то не в своей императивной и абсолютной сущности, а в форме более или менее прикрытой, затушеванной, иносказательной. Если же это сознание и живет, а не только в подсознании шевелится и мгновениями просыпается, то где? В Церкви и в народе. В той Церкви, которая, заслужив впоследствии укорительное именование “официальной”, шла не обинуясь в своем историческом русле, и в том народе, который, тоже оставаясь в своем историческом русле, не отрывался от этой Церкви. Что касается Царской власти, то она, по общему почти правилу, возглавляла это течение, лишь силой вещей облекаясь - и то только идейно - в историческое одеяние Православного Царя. Но все же именно в этом образе воплощалась преемственность Империи с прошлым, являемо было зримо единство исторической личности России, получала свое внешнее выражение Историческая Россия, в ее целом. В высокой степени знаменательно то, что, поскольку, в процессе европеизации, выветривалась все больше историческая заданность России церковно-православная, все больше она получала признание с высоты Престола и все отчетливее стали обозначаться черты Православного Царя в Русских Государях. Тем самым как бы два фронта стали, по началу едва заметным пунктиром, обозначаться в недрах Российской Империи, один по линии исторической преемственности, в составе Царя, “официальной Церкви”, в себя включавшей и монашество, и простого (по преимуществу) народа, и другой в составе разветвляющегося и все больший охват приобретающего массива русских европейцев, тоже возглавляемого Царем.

… Оправданно возвеличена эпоха Великих Реформ. Но где здесь место для Святой Руси? Она обособляется. Она на виду, в почете, но как нечто, отдельной жизнью живущее. Символична Оптина пустынь. Лучшие люди едут туда. Иные восыновляются ей. Для русского общества, от Церкви не отшатнувшегося, становится она местом паломничества. То своего рода поездки в родную Святую Землю. Но оттуда возвращаются “домой”, в Россию европеизованную…

За что мы боремся? Что тщимся мы восстановить? Что хотим мы “реставрировать”? На эти вопросы можно с чистой совестью дать ответ перед людьми и перед Богом только в сознании разительного контраста этих двух светов, одновременно исходящих из поверженной ныне духовно в прах, а в своем темном оборотничестве господствующей над мiром, Императорской России. Недвусмысленно должны стать мы под охрану Света Фаворского, отшатнувшись от света геенского. Не в том дело, чтобы реставрировать отдельные элементы Великой России, как бы ни был каждый из них в отдельности привлекателен и полноценен. Даже не в том дело, чтобы восстановить, реставрировать всю Императорскую Россию в Целом, в ее сейчас ныне так наглядно раскрывшейся роковой двойственности. Дело может идти только о том, чтобы реставрировать Православное Царство Российское - Третий Рим, в его духовной сущности. Другими словами, дело идет о том, что реставрировать, в ее православной сущности, русскую душу“xxix[xxix].

Вот такие полярные традиции. Но я убеждён, что эти традиции всё же неравноценны.