Оглавление

Эту ловушку вот уже много лет расставляют изощренные стратеги типа Зб. Бжезинского: “…У России нет выбора кроме того, как повернуться к Западу и стать его частью; Россия становится национальным и постимперским государством; и Россия постепенно, но мучительно начинает расставаться со своей имперской ностальгией” (Александр Куранов “У МОСКВЫ ЛИШЬ ОДИН ПУТЬ - НА ЗАПАД”. Збигнев Бжезинский считает, что Россия пусть и мучительно, но все-таки расстается со своей имперской ностальгией” - опубликовано в “Независимой газете” 04.11.2002).

Умудрённый опытом политик польского происхождения, живущий в конце 20-го и начале 21 века очевидным переживанием “польского вопроса” 19-го века, знает что делает.

Нет для него ничего милее, чем продолжение существования и расцвет в и без того немощной России двух непримиримых партий: “националистов” и “империалистов”.

Чем бы “глупые дети” русские не тешились, строительством “нормального” национального государства (то, чем в Европе занимались в 19-м векеxv[xv]) или “возрождением империи” (играя “в больших”, в американцев, в европейцев и в римлян-язычников) - лишь бы не восстанавливали собственную тысячелетнюю традицию мыслить миром и за мир, выдвигать собственные представления о правде и мировом порядке, о том, что справедливо и что нет. Пусть играют в чужие интеллектуальные игрушки, пусть живут чужим умом и заёмной нравственностьюxvi[xvi].

Вот ещё типичные фразы в исполнении профессора истории русской литературы Венецианскогоxvii[xvii] университета Виторрио Страды (Vittorio Strada), которые позволяют сбивать идентификацию населения России: “Российская модернизация, а, следовательно, и соотношение России с европейским Западом, как оно переживалось русской идеологией изнутри и как фактически проявлялось в конкретных отношениях, - связана с одной особенностью, которой никак нельзя пренебречь. Дело в том, что параллельно с модернизацией происходила, так сказать, империализация России, то есть ее превращение в имперскую державу. Если модернизация - интенсивный внутренний процесс, то империализация носит экстенсивный характер и имеет внешнюю направленность. Правда, этим двум процессам исторически соответствует западная колониальная экспансия, которая, однако, явилась экономической опорой для внутреннего развития Запада, в то время как в России территориальная экспансия оказала тормозящее воздействие на модернизирующее развитие, но при этом она компенсировала замедленность и неполноту этого развития. В нашем столетии дважды наблюдался крах империи, которая сначала была российской, а затем, полностью изменив свою глубинную структуру, превратилась в советскую, коммунистическую. Сейчас Россия вступает в четвертое столетие модернизации не как Российская империя, а как Российская Федерация. Или, пожалуй, как имперская Федерация с целым рядом таких непростых проблем, как поиски собственно русской идентичности после двух веков “модерной” истории и последнего столетия, видоизменившего или извратившего ее природу. И при этом - поиски такого равновесия с другими этнокультурными компонентами страны, которое позволило бы избежать пагубной национально-русской гегемонии (“ЧЕТВЕРТАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ. Европа и русская идеология”, - “Независимая газета”, 27.07.2000)

Оставим на совести автора этот, видно, ещё с детства испуг от нашей “пагубной национально-русской гегемонии“xviii[xviii].

Обратим внимание на чутко выделенный автором процесс империализации. И особенно на страстное желание заклеймить и уничтожить не столько имперскость России (это вполне готовы принять - в нормальных размерах, мол, пусть себе воображают и болтают), сколько неопределённость и неподчинённость России очевидным для него законам - что не позволяет надёжно встроить Россию в свою собственную империю и что вот уже много веков занимает весь Западный мир. У того же В. Страды это одна и пламенная страсть сквозит в каждой публикации, буквально в каждом заголовке его статей по любому поводу, например: “От советской империи до великой Европы: долгий путь к общему дому. C пресловутой глобализацией нужно сначала познакомиться, а уже потом протестовать, хотя бы для того, чтобы избежать пустых угроз насилия” (“Corriere Della Sera” (Италия), 04 июня 2002)xix[xix].

Не имперскости нашей боятся - обвинения в этом используют лишь для того, чтобы при случае постараться приструнить нас и выставить в дурном свете перед миром (тут можно и нужно вспомнить “империю зла” Р. Рейгана).

Боятся нашей инаковости и самобытности, боятся нашей умственной и нравственной самостоятельности, боятся нашей постановки вопроса о том, кто имеет права на историческую преемственность в мире (см. главу “Незаконный Запад”).