Огнеда

— Огни, радость моя, успокойся. Все что от тебя требуется, просто лежать спокойно, и коли ты все время игнорируешь мое требование не открывать глаза, я решил просто завязать тебе их вот этой лентой. А на постели можно расслабиться быстрее, чем стоя… Хотя стоя тоже можно было бы попробовать, но ты еще не готова к такому.

Потрясла головой, чувствуя, что закипаю.

— Вы же говорили, что медитация — это не физический акт… помните?!

— Конечно, — и вдруг одним резким движением скинул с себя рубашку, и все слова возражения просто застряли в горле.

Губы мои задрожали, на глаза навернулись слезы, и я вдруг выпалила:

— Бедненький, это же, наверное, было очень больно!

— Что? — Дамьян замер на полпути ко мне.

Посмотрел на свой торс, который светился легкой синевой, а вот кубики пресса, грудь и шея оплеталась красными полосками, образуя странный рисунок. Все вместе выглядело так, словно над телом долго и упорно измывались сумасшедшие художники, выжигая орнамент.

— А-а-а, это… ничего страшного. Не бери в голову, — возразил мужчина, и крадущейся походкой двинулся вокруг кровати, все ближе и ближе ко мне.

Я же, как завороженная, изучала странные рисунки, немного отвлеклась от куратора, и потому, должно быть, его быстрый бросок в мою сторону оказался для меня неожиданным. Взвизгнув, попыталась оттолкнуть его мощное тело, но вынуждена была замереть, так как от его телодвижений халат слетел с меня, повиснув на талии. Оказавшись прижатой оголенной грудью к его телу, затаила дыхание, зажмурилась и…

— Огни, не бойся меня. Я не причиню тебе боли. Но для медитации лучше будет, если наши тела будут соприкасаться.

Я приоткрыла чуточку глазки, что бы увидеть, как на лицо опускает черная лента.

— И эта часть одежды тебе сейчас тоже не нужна.

С этими словами с меня сняли пеньюар, оставив практически в одних плавочках. Мама! Я быстро сложила руки на груди, прикрываясь ладошками, и застучала зубами.

— Кто тебя так напугал, милая? — прошептал на ушко мужчина, и отодвинулся.

Я услышала, как он зашелестел одеждой, и поняла, что снимает с себя брюки, затем услышала, как его ботинки упали на пол.

Промолчала, не желая еще больше настраивать куратора против Лима, только зубы сжала крепче.

— Сейчас мы просто полежим рядом, — и меня сграбастали сильные руки, прижали к теплому телу спиной, а его руки легли поверх моих и замерли.

— Слушай мой голос…

— И все же, не думаю, что ваше поведение правильное, — рискнула возразить, и постаралась отодвинуться. — И вообще, я — против. И у вас через час тренировка, вернее, уже меньше, чем через час. А я есть хочу. Правда.

— Тихо, — шикнули мне в макушку, крепче сжимая руки. — Ты меня сбиваешь.

— У нас медитации проходят несколько иначе. И вообще, все это выглядит, знаете как?

Мне было стыдно, но в то же время, больше пугало другое — в его объятиях сейчас чувствовала себя словно в родных руках, и мне становится тепло и уютно. Дамьян не предпринимал никаких поползновений, не лапал, не лез с поцелуями, как это делал в свое время Лим, и даже не шевелился.

— И как это выглядит, по-твоему? — хрипло, напряженно спросил мужчина, утыкаясь носом в мои волосы. Я это очень отчетливо ощутила, так как он еще и вдохнул воздух в себя.

— Хм, больше похоже на совращение, — пробурчала, и прикусила язык.

— Огни, — еще более хрипло прошептал мне на ушко Дамьян, — ты меня просто искушаешь — показать тебе разницу между совращением и обычным объятием.

А я что? Я молчу…

— Правильно, молчи. И слушай мой голос. Тебе тепло и спокойно, дыхание ровное, ты в безопасности… ихеро-раху, сан гори-ино сандрашэсс…

Мужской голос перешел на незнакомый язык, меняя окрас и тембр, как горная речка меняет свое звучание, перекатываясь по камушкам, то срываясь с порогов и бурля, опережая ветер, то вдруг замедляясь, успокаиваясь. Язык был действительно красивым и даже не важно, что я ничего не понимала, только вот стало в сон клонить, и тепло медленно, уверенно распространялось от его рук к моим, вдоль всего тела…

Легкая вспышка перед глазами. И я вижу себя, объятую пламенем, таким родным, не жгучим, послушным, а рядом, почти вплотную подкрался огромный дракон… Почему дракон? Не успеваю найти ответ на этот вопрос, как он превращается в огненный сгусток, чужеродный, а цвет его пламени — не красный, а почти черный.

«Я голоден», — рычит дракон, выдыхая черные клубы дыма.

«Кто ты?» — спрашиваю его, во мне нет страха, есть любопытство.

«Очень голодный… Я», — грустно ответили мне и пустили уже серую струйку, вместо черного дыма.

«Значит ты это очень голодный Я… то есть ты… и все же кто ты?»

«Какая разница?» — возмутился дракон, и облизнулся.

«И то верно, какая разница».

Когтистая лапа потянулась к моим язычкам племени, чуть коснулась их и тут же была отдернута. Я вспыхнула ярким огнем и опалила бы наглеца, не успей он спрятать свою конечность.

«Хм, вкусссссно…»

Ох, этот странный дракон сказал «вкусно» про мой огонь? Ужас.

— Тише, Огни, не бойся, тише… спокойно, слушай мой голос, я не причиню тебе боли, только попробую… совсем чуточку… расслабься… ориэро, сан гори-ино сандрашэсс… лиамо… лиамо…