Огнеглотатели

Домашнюю работу нам задали про кожу, ее эластичность, нервные окончания, кровеносные сосуды, потовые железы и фолликулы, слои и поры, текстуру, цвет, реакцию на жару и холод, как она краснеет и белеет, дрожит и покрывается пупырышками, не пускает ничего в тело и ничего не выпускает наружу, но барьер этот постоянно нарушают микробы, пот, укусы насекомых, как легко ее проколоть, как легко пустить кровь. Я написал страницы две. Нарисовал парочку схем. Потом остановился. Взял пиджак, ощупал швы. Нашел мамину булавку. Сел перед лампочкой из Лурда и давай прикладывать острие к коже. Там, где ничего не чувствовалось, я нажимал посильнее — пока не ощущал боль. В двух-трех местах выступили крошечные бусинки крови. Я воткнул булавку в грубую кожу у основания ногтя на большом пальце — оказалось, что ее можно проколоть насквозь и ничего не почувствуешь. Попробовал в других местах, но тут стало ясно, что будет очень больно. Я закрыл глаза и попытался представить, что я — Макналти. Взял воображаемую спицу и сделал вид, что протаскиваю ее через обе щеки. Как это у него получается? Спустился вниз. Папа с мамой смотрели телевизор. Я сказал, что пришел попить воды. Нашел коробок со спичками, забрал его наверх. Открыл окно, чтобы запах выветривался. Зажег спичку. Прикоснулся кончиком пальца к пламени и чуть не заорал от боли. А потом понял, что могу водить пальцем внутри пламени и почти ничего не чувствовать. Стал тренироваться — водил медленнее, еще медленнее. Попытался представить, что я — Макналти. Держу зажженную спичку перед открытым ртом и подношу все ближе, ближе. Морщусь от жара. Представил себе, что засовываю в рот огромный пылающий факел. Как это у него получается? Я подошел к полочке с книжками на лестничной площадке. Нашел картинку со святым Себастьяном — в него попал десяток стрел, а глаза его устремлены к Небу. Я раньше читал про святых, которые изнуряли плоть, бичевали себя, теряли рассудок и долгие годы жили в пустыне. Зачем им это было нужно? Ради чего терпеть такую боль? Вообразил, как Иисус корчится на кресте. Что это значит — что его боль спасла нас всех? Я вернулся к себе и стал смотреть, как ночь опускается на море. Свет погас, море погасло, вышли звезды. Я вдохнул ночной воздух. Очень хотелось на миг, на секунду перестать быть собой. Хотелось освободиться от кожи, стать морем, небом, камнем, светом маяка, оказаться там, в сгущающейся тьме, стать ничем — без мыслей, свободным и диким.

— Бобби! Бобби!

— Мам?

— Вон ты где, сын. Бросай свои книжки. Я какао сварила.

28

Еще одно воскресное утро. Мы с мамой пошли на набережную, но Макналти не появился. Выпили по кружке горячего чая. Смотрели, как чайки срываются с гнезд на внутренней стороне моста. Рассматривали радужные узоры на поверхности речной воды. Мама купила к зиме несколько шарфов и, передавая продавщице деньги, сказала:

— Тут часто один человек появляется. Огонь выдыхает и…

На продавщице толстое шерстяное пальто и толстые перчатки.

— А, этот, — говорит. — Придурошный. Не видать вроде. По мне, так оно и лучше. Это что, развлечение? По мне, так такого удавить проще.

Мы снова поднялись на лифте на мост. Дяденька в лифте нас вспомнил. Хихикнул, показал запись в своей книжке:

— Видите, — говорит. — Про вас тут записано. Выходит, вы существуете.

И вывел нас наружу.

— Всего хорошего, мадам, — говорит. — И вам всего лучшего, молодой человек. — И давай диктовать сам себе новую запись: — «Повторное посещение дамы и ее сына…»

Мы посмотрели с моста — Макналти по-прежнему нигде нет. Пошли пешком в город. Домой поехали на автобусе. Я смотрел на улицы, потом — на поля и дороги и все надеялся его увидеть. Мама рядом напевала «Бобби Шафто».

Вошли домой, а папа прямо покатывается от хохота.

Телевизор работает. На экране мужик в смокинге, курит трубку. Рядом мирно лежит лабрадор. В земле глубокая дыра. Внутри — бетонный пол, по стенам бетонные блоки.

— Стены должны быть толщиной не меньше двадцати сантиметров, — говорит. — Крыша, разумеется, тоже должна быть из бетона. И по возможности ее нужно заглубить в землю метра на полтора.

И показывает своей трубкой.

— Итак, — говорит, — это стандартный план семейного укрытия. Полки предназначены для хранения продуктов и запаса воды. В этот отсек ставится химический туалет. Необходимо провести радио, чтобы быть в курсе происходящего снаружи. Это основы, а дальше — пользуйтесь собственным воображением. Телевизор, музыкальный центр… возможности безграничны!

И пыхнул трубкой.

— По нашим предварительным подсчетам, двое мужчин могут построить такое убежище за три недели.

Плюс-минус день, в зависимости от физической подготовленности, силы, возраста, наличия материалов, типа грунта, погодных условий и тому подобного. Мы можем предоставить вам полезные брошюры с подробными планами. При условии высокого качества материалов и строительства укрытие может выдержать взрыв до нескольких мегатонн. — Улыбнулся, погладил собаку. — А дальше необходима женская рука.

Тут входит тетенька в цветастом платье, улыбается.