Огнеглотатели

Бродим вокруг. Смотрим на Джозефа. Мама, папа и мистер Спинк разговаривают о старых временах. Лош и Йэк давай скакать верхом на Уилберфорсе по воде, прижимаясь к гриве, будто он — дикий жеребец, а потом дали ему отдохнуть на мягком песке — гладят его, что-то шепчут в ухо. И все мы то и дело поворачиваемся друг к другу, будто проверяем, все ли на месте. Мысли у меня всё сбивались, ускользали. Мне показалось, что я опять стал маленьким — бегу по воде с ведерком и лопаткой. Вижу, как падаю и верещу, как меня перекатывают волны. Вижу, как мама берет меня на руки, утешает, снова опускает в воду. Вижу, как мы сидим втроем с мамой и папой в полосатых шезлонгах, я строю замки из песка. Вижу, как к нам идет маленькая Айлса, мама ведет ее за ручку, — снова вижу, какой красавицей была миссис Спинк. Вижу Джозефа — он борется со мной, мы пыхтим и сопим, а он рассказывает, каким крепким парнем он меня сделает. Вижу Кили-Бей, каким он был в моем детстве — да и сейчас не изменился, разве что износился немного, обветшал. Я знаю, что и Айлса видит то же самое. Может, все мы видим одно и то же, потому что все то и дело погружаемся в очень глубокое молчание. Нас окружили призраки тех, кем мы были раньше, кого раньше знали. В мире, находившемся снаружи, не происходило ничего, ничего. Я сделал еще один шаг вспять. Увидел папу, каким он был на своих детских фотографиях. Увидел его на пляже. Увидел совершенно отчетливо — он стоял у кромки воды, такой же настоящий, живой, как и я, я знал, что еще чуть-чуть — и до него можно будет дотронуться, а потом он обернулся и посмотрел мне в глаза. Улыбнулся, помахал рукой, а я сморгнул, и все пропало.

Мы с Айлсой шли и время от времени хором бормотали молитвы. Все просили и просили: не дай этому случиться. Защити нас. Мне случалось покачнуться, оступиться, потерять связь с окружающим миром, и мне казалось: вот оно, начало моей смерти. Мне казалось: вот как оно будет, когда мои молитвы принесут плоды, когда меня заберут в жертву. Мы с Айлсой дошли до камней рядом с маяком, посмотрели на глубокое темное море. Я посмотрел на береговую линию, на дожидавшийся костер Джозефа. Затаил дыхание, задрожал. А может, он и не заберет меня. Может, я сам должен собой пожертвовать — броситься в воду или в огонь, сгинуть в обжигающем жаре или в леденящем холоде. «Близко не подходи, Бобби», — сказала Айлса, отводя меня от края. «Ты в порядке?» — спросила. «Нет, — отвечаю, — а ты?» Она помотала головой. Мы улыбнулись друг дружке. Будешь тут в порядке.

Мама расстелила одеяла на песке. Принесла нам всем поесть. Булочки, хлеб, масло, сыр, золотистый сироп. Лош сбегал домой, притащил упаковку пива. Мы растянулись на песке, ели и пили. Подошел Джозеф, набросился на еду и питье. Протянул руку, взял бутылку пива, отхлебнул, утер губы кулаком, как взрослый. Айлса дала олененку облизать масло со своих пальцев. Уилберфорс рядом щипал траву. Потом из своего дома вышли Дэниел и его родители. Постояли посмотрели на нас, потом робко подошли. В руках у них были бутылки с вином. Лош, Йэк и Джозеф следили за ними с неприязнью.

— Чего им от нас нужно? — пробормотал Лош.

А мама встала, поздоровалась и пригласила их к нам. Папа пожал мистеру Гауэру руку.

— Тут, похоже, этакая каша заварилась, — говорит.

Мистер Гауэр пожал плечами.

— Похоже, — говорит.

— Похоже, нам с вами досталось по борцу, — говорит папа.

Мистер Гауэр посмотрел на нас.

— Наверное, дело в том, что воспитывали их одинаково, — говорит.

Вытащил пробку из бутылки с вином, передал ее папе. Папа улыбнулся, отхлебнул.

Мама поманила пальцем миссис Гауэр.

— Садитесь, — говорит. — Чувствуйте себя как дома.

Дэниел подошел ко мне.

— Тебя били? — говорит.

Я кивнул, показал следы.

— И нас обоих отчислили?

Я кивнул снова.

— Когда-нибудь, — говорит, — примут закон, который ничего такого не позволит.

— Да ну? — говорю.

— Вот и ну. — Рассмеялся, будто слова ему непривычны. — Ну. Вот и ну. — А потом спросил: — Ты следишь за событиями?

Стал чертить на песке карту: Куба, США, нынешнее положение кораблей. Слышали мы про сбитый самолет? Слышали…

— Хватит, — говорю.

Стер карту. Встал на колени, опустил голову и жду — сейчас все для меня кончится.

— Хватит уже, ясно?

50

Привести Макналти предложила мама.

— Этот бедняга… — говорит. — Каково одному в такой-то день?

— Нужно, чтобы Бобби за ним сходил, — говорит Айлса. — И я с ним пойду.

Видим — у мамы в глазах страх, и у других тоже.

— Мы быстро, — говорю. — Пять минут, всего-то.

Молча встали. Оглядели небо. И бросились бегом.

Папа — с нами, до сосняка. Встал у края дюн, под песчаным холмом, смотрит, как мы карабкаемся. Наверху мы затаились рядом, смотрим на домик Макналти. Костер погас. Засыпан песком. Никакого движения, никаких признаков жизни. Я помахал папе, мы переползли через гребень, спустились.

— Макналти! — зову.