Огнем и мечом (пер.Л. де-Вальден)

Дожди продолжались в течение нескольких дней, и в течение нескольких дней королевские войска отдыхали, утомленные прежними битвами; за это время казаки окружили свой стан валами, который, таким образом, превратился как бы в крепость.

С наступлением хорошей погоды началась осада — самая удивительная, какая только когда-нибудь происходила во время войн.

Сто тысяч польского войска осаждало двухсоттысячную армию Дзедзялы.

У короля был недостаток в пушках, в провианте, в амуниции — у Дзедзялы были неисчерпаемые запасы пороха, пищи и кроме того семьдесят пушек.

Но во главе польских войск был король, казакам же недоставало Хмельницкого.

Польские войска были воодушевлены только что одержанной победой, казаки же усомнились в себе.

Прошло несколько дней — надежда на возвращение Хмельницкого и хана исчезла. Тогда начались переговоры.

К королю пришли казацкие полковники и били ему челом, прося помиловать. Они обходили шатры сенаторов, обещая из-под земли добыть Хмельницкого и выдать его королю.

Сердце Яна-Казимира не было чуждо состраданию: он хотел отпустить чернь и войско, лишь бы ему выдали всех начальников, которых он решил задержать в качестве заложников впредь до выдачи Хмельницкого.

Но именно такое требование не согласовалось с желанием казацких военачальников, которые за свои великие проступки не надеялись на прощение. И вот во время переговоров продолжались битвы, отчаянные вылазки и ежедневно в изобилии лилась польская и казацкая кровь.

Днем казаки сражались с отвагой и отчаянной яростью, а ночью толпы их подходили к королевскому лагерю, угрюмо умоляя о милосердии.

Дзедзяла хотел уже пожертвовать собой, лишь бы спасти войско и чернь.

Но как раз в это время в казацком лагере начались волнения Одни хотели сдаться, другие защищаться до смерти, но все только и думали, как бы ускользнуть из лагеря.

Но это казалось невозможным даже храбрейшим из казаков.

Их лагерь был окружен гирлами реки и громаднейшими болотами. Защищаться в нем можно было долгие годы, но путь отступления был только один, а именно — через королевские войска

Об этой дороге никто в казацком стане и не думал.

Переговоры, прерываемые битвами, велись вяло, среди казаков все чаще возникали волнения. Во время одного из таких волнений казаки избрали на место Дзедзялы нового вождя

Имя его влило отвагу в павших духом казаков и, отдавшись громким эхом в королевском лагере, пробудило в сердца хнескольких рыцарей заглохшие воспоминания о перенесенных несчастьях

Новый вождь был Богун.

Уже прежде он занимал между казаками высокий пост, и все указывали на него как на наследника Хмельницкого.

Богун первым из казацких полковников явился вместе с татарами под Берестечком во главе пятидесяти тысяч воинов. Он принимал участие в трехдневном кавалерийском сражении и, разгромленный вместе с ханом и его полчищами войсками князя Иеремии, сумел спасти от окончательного разгрома большую часть своего отряда и найти убежище в лагере. Теперь партия непримиримых вручила ему главное начальство над войском в надежде, что он один сможет спасти лагерь и войско.

И действительно, молодой вождь не хотел даже слышать о переговорах — он жаждал битвы и кровопролития, хотя бы пришлось и ему самому утонуть в этой крови.

Но вскоре Богун убедился, что с этими полчищами уже нечего было и думать о том, чтобы силой прорваться через польское войско, а потому он хотел испробовать другое средство.

В истории сохранилась память об этих беспримерных усилиях, которые современникам казались достойными титана и которые могли спасти войско и чернь.

Богун решил пройти через бездонные болота Плешовой или, вернее, построить через эти болота такой мост, чтобы по нему могли пройти все осажденные.

И вот под топорами казаков стали падать целые леса и загромождать болота, в них кидали возы, шатры, тулупы, сермяги, словом, что попало, — и мост удлинялся с каждым днем.

Казалось, что для этого вождя нет ничего невозможного.

Король Ян-Казимир, не желая кровопролития, медлил со штурмом, но, видя эти гигантские работы, пришел к заключению, что нет иного исхода, и велел войску приготовиться к окончательному бою.

В казацком стане никто не знал об этом намерении короля. Мост все удлинялся, a утром Богун вместе с полковниками поехал осмотреть работы.

Это было в понедельник, седьмого июля 1651 года. Утро в этот день настало бледное, точно испуганное, солнце освещало каким-то кровавым светом воды и леса.

Из польского лагеря погнали лошадей на пастбище. Казацкий стан шумел голосами разбуженных людей, там развели костры и варили пищу.

Все видели отъезд Богуна, его свиты и кавалерии, с помощью которой молодой вождь хотел рассеять отряд брацлавского воеводы, находившегося в тылу табора и орудийным огнем препятствовавшего работам казаков.

Чернь смотрела на отъезд спокойно и даже с надеждой. Тысячи людей провожали глазами Богуна, тысячи людей говорили ему вслед:

— Да благословит тебя Бог, сокол!

Вождь, свита и кавалерия, постепенно отдаляясь от лагеря, дошли до опушки леса и вскоре скрылись между деревьями.