Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Решающее сражение между царскими войсками и армией мятежников произошло 2 декабря у деревни Заборье, расположенной неподалеку от Серпуховских ворот. Воевода Скопин атаковал выстроенный казаками острожек. На помощь осажденным повстанцам подошли главные силы во главе с Пашковым и Болотниковым. Здесь «главного воеводу царя Дмитрия» ждал очередной неприятный сюрприз. В разгар сражения отряд Истомы Пашкова перешел на сторону Шуйского. Болотников поспешно отступил от Заборья. Оставленные в острожке казаки трое суток отбивали атаки. Затем им пришлось капитулировать. С пленными поступили мягко. Не было ни опал, ни казней. Всех определили на царскую службу.

Переход на сторону Шуйского двух вождей восстания был далеко не случайным. Дни, проведенные в одном лагере с Болотниковым, отрезвили мятежных дворян. Его призывы к истреблению верхов общества пришлись не по вкусу Пашкову и Ляпунову. Царь Василий им по-прежнему не нравился, но он, по крайней мере, был предсказуем. Не стоит забывать к тому же, что государь-батюшка был для дворянина того времени источником всех жизненных благ. Без выданной им ввозной грамоты никто не имел права вступить во владение поместьем. Болотников мог лишь обещать будущие милости «царя Дмитрия», а Василий Шуйский уже сейчас давал надбавки к поместному окладу и жаловал деньгами за каждую полученную в бою рану, за доставку языка, за доблесть в сражении.

Эту разницу понимали и в лагере мятежников. Оттуда регулярно шли грамоты в Польшу с просьбами к «Дмитрию»: ехать побыстрее. Чтобы с повстанцами был хоть один представитель «царского корени», Григорий Шаховской обратился за помощью к «царевичу Петру», который после смерти Лжедмитрия I увел своих казаков в Монастыревский городок под Азовом. Шаховской писал «Петру», что «царь Дмитрий» жив и скоро будет с большим войском в Путивле. Армия «Петра» прибыла в город к концу ноября. Правда, попытки мятежников зазвать в поход на Москву Войско Донское закончились неудачей. Зато в начале 1607 года к «царевичу» присоединились многочисленные отряды запорожцев. Казак Илейка Коровин, принявший имя «Петра», никогда не существовавшего сына Федора Иоанновича и Ирины Годуновой, происходил из небогатых посадских людей. В отличие от Лжедмитрия I двор он не видел даже издали. Язык и манеры «царевича» безошибочно указывали всем, кто бывал в Кремле, что они присутствуют на грубом маскараде. При таких условиях привлечь в ряды мятежной армии широкие массы провинциального дворянства — нечего было и думать. А потому отряды «Петра Федоровича» по своему составу до самого конца оставались почти исключительно казацкими.

Итак, появление «царевича» не дало нужного эффекта. Тогда Болотников обратился в Самбор к родне «царицы» Марины с просьбой, чтобы кто-нибудь из верных людей принял имя Дмитрия и немедленно выехал в Россию. В декабре 1606 года на поиски «дядюшки» в район Орши и Могилева по просьбе «главного воеводы» направился «царевич Петр». В окрестных городах и селах начались поиски кандидата в Лжедмитрии. Однако во второй половине декабря до Орши дошли слухи о поражении мятежников под Москвой. «Царевич Петр» тут же вернулся в Путивль. Его армия скорым маршем двинулась на выручку «главному воеводе». А в это время Болотников подновлял обветшавшие укрепления Калуги и готовился к обороне. Благодаря героизму оставленных у Заборья казаков, ему удалось сохранить ядро мятежной армии. Подошедшие к Калуге царские полки попытались поджечь деревянные стены города. К одному из участков они притащили целую гору дров, заготовленных в соседних лесах. Однако болотниковцы сделали подкоп и взорвали «намет». Воеводы оставили свою затею и перешли к планомерной осаде крепости.

А в Москве с начала февраля 1607 года патриарх Гермоген тщательно готовил невиданное доселе религиозное действие. Он планировал разрешить русский народ от клятвопреступлений перед царем Борисом и его сыном Федором. А заодно хотел освободить людей от всех ложных клятв самозванцам. Затея позволяла достичь сразу двух важных целей. Во-первых, прощение таких серьезных грехов снимало тяжесть с души верующих, в людях возрождалось чувство нравственной чистоты, восстанавливалось уважение и доверие друг к другу. А во-вторых, после разрешения от старых грехов Гермоген получал возможность канонично отлучить от церкви будущих нарушителей присяги. Главную роль в церемонии должен был сыграть первый русский патриарх Иов, прибывший в Москву по просьбе Гермогена. 20 февраля москвичи от имени «всенародного множества» стали молить Иова освободить их души от прегрешений. В ответных речах оба патриарха простили народу его клятвопреступления. Затем Гермоген призвал всех русских людей «воспрянуть аки от сна» и прекратить гражданскую войну. Церемония получилась очень волнующей, искренней и трогательной. Никого из присутствующих она не оставила равнодушным.