Огненная буря (ЛП)

— На самом деле это был скорее протест. Видишь ли, он пытался сделать так, чтобы все выглядело, будто я там на каком-то курорте. Заставлял наряжаться к столу, подавал всякое модное дерьмо, был вежливым. Это выводило меня из себя. — Я сделала паузу. — Поэтому я отказывалась есть каждый раз, когда он приглашал меня на свои нелепые завтраки, обеды и ужины. Не желала участвовать в его больной игре.

— Хочешь сказать, ты сама морила себя голодом? — тихо спросил Брок.

— Нет, не совсем так. Люси, его горничная, приносила мне обед и что-нибудь перекусить. Этим я и питалась. Я просто не могла есть перед ним — это все равно, что согласиться с тем, что его поступки нормальны, понимаешь? Достаточно того, что он одевал меня как первоклассную проститутку.

Брок молчал. Это длилось некоторое время. Я не знала, что сказать. Ломала голову в поисках альтернативной темы. Безопасной темы. К сожалению, таких тем между Броком и мной в данный момент не существовало. На самом деле, сейчас мы провели вместе больше времени, чем за последние месяцы.

В этот момент Брок решил нарушить молчание, медленно подойдя к шкафу, полному важного на вид медицинского инвентаря, опрокинул его на пол, отчего содержимое разбилось и разлетелось повсюду.

— Сука! — взревел он.

— Вау, это было драматично, — мягко заявила я.

Брок повернулся ко мне с убийственным выражением.

— Драматично? Давай поговорим о драме. Драматично — это когда ты объявляешь гребаную голодовку, потому что невъ*бенно упряма и своевольна для своего же блага.

Он шагнул вперед.

— Ты хотя бы представляешь, кто такой Кларк, мать его, Девон? — спросил он, переходя на крик.

— Предполагаю, он не филантроп, который спасает щенков в свободное время.

Глаза Брока сузились.

— Это, бл*ть, не шутка, Абрамс. Девон — один из самых опасных людей в Америке — ублюдок убивает людей ради развлечения. О чем, черт возьми, ты думала, отказываясь есть, желая сделать какое-то заявление? — кричал он на меня.

Я села, скрестив руки на груди, злясь на наше неравное положение.

— Я думала, что это единственная чертова вещь, которую я могу контролировать в той сумасшедшей ситуации. Я думала о том, как чертовски нелепо, что меня похитили из-за какого-то дерьма, которое делает мой отец, когда ему почти на меня плевать. Я думала, что должна что-то сделать, а не трястись от страха все это время! — крикнула я ему в ответ, тяжело дыша.

Знакомая ситуация: мы орали друг на друга. Брок не боялся говорить мне, когда я вела себя как сука, и я не стеснялась сообщать ему, когда он вел себя как мудак-мачо, что происходило в большинстве случаев. За нашими криками обычно следовал супергорячий примирительный секс. На этот раз я не думала, что такое произойдет.

Лицо Брока смягчилось, и он тихо выругался, проведя рукой по волосам, которые выбились из пучка.

— Господи, детка, меня съедает изнутри знание того, что целую неделю тебя не только удерживали в доме этого психопата, но и ты считала правильным морить себя голодом.

Наши взгляды встретились.

— Когда твой дядя сказал, что тебя похитили и кто это был… — он покачал головой. — Не думаю, что когда-либо в своей жизни так боялся. А когда он показал видео, то самое, с первого утра твоего пребывания там, — он усмехнулся. — Я был одинаково чертовски горд и зол на тебя за то дерьмо, что вылетало из твоего рта. Ты не ныла и не умоляла, как поступили бы большинство сучек. Твой огонь, твоя искра, она не погасла. Ты такая чертовски храбрая, Эми.

Он приблизился к кровати и взял меня за руку.

— Но то последнее видео. Когда ты думала, что тебя вот-вот изнасилуют, ты не умоляла. Ты была сильной, ты, бл*ть, ставила свое благополучие ниже благополучия какого-то незнакомца. Ты одна на миллион, Искорка.

Я моргнула. Этот разговор был диаметрально противоположен всем, что у нас были раньше. Меня хватил эмоциональный удар. Я не знала, что сказать. Мы с Броком не вели глубоких и важных разговоров.

Мы продолжали молча смотреть друг на друга, между нами что-то происходило, отчего мне стало не по себе. И даже не в смысле секса. Это больше походило на кардинальный сдвиг. Что-то изменилось. Барьеры, которые я воздвигла между нами в прошлом году, рушились, и нечто в выражении лица Брока заставило меня подумать, что он больше не позволит мне закрыться от него. Но меня пугало то, что я не хотела этого делать.

Я открыла рот, чтобы позволить всему этому выплеснуться наружу: свои истинные чувства, почему я его избегала, — все. Выложить все карты на стол. Ради всего святого, я ведь чуть не умерла. Я не хотела ни о чем сожалеть.

— Брок, я…

— Судя по крикам, мы проснулись и чувствуем себя лучше? — спросил Хансен, с дерзкой ухмылкой входя в комнату, эффектно заглушая мое неминуемое заявление.

Я отвлеклась от Брока, который выглядел слегка раздосадованным тем, что нас прервали. Ладно, учитывая его дергающуюся бровь, он был очень раздражен.

— Чувствую себя лучше, чем когда-либо, — заявила я, солгав сквозь зубы.