Огненная буря

Пульсация энергии, прошедшей сквозь меня, была почти столь же шокирующей, как и визуальный эффект. Небесная энергия отдавалась в Дэвиде, затем во мне.

- Стой! Подожди, - выпалила я. Он отодвинулся, и, в каком-то смысле, стало только хуже, потому что теперь я могла в полной мере разглядеть его, и, черт, эти всклокоченные волосы, распухшие от поцелуев губы, золотистая кожа с персиковым оттенком… Он мог в одиночку целиком разрушить концепцию воздержания во всем мире.

- Прекратить? - спросил он. Он взял мои руки в свои и прижал их к его обнаженной груди, открывающейся под кожаной курткой. Твердая, бархатисто-мягкая кожа. Настоящая, насколько это вообще возможно. - Ты не хочешь останавливаться. Ты хочешь, чтобы это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось.

Я цеплялась за остатки здравомыслия. - Это не очень подходящее место…

- Если ты беспокоишься, что люди видят нас, то смею заверить - они не видят, - произнес он, и его пальцы пробежались по пуговкам моей вязаной рубашки, отрывая их. Поглаживая тело. У меня появились серьезные проблемы с восстановлением дыхания, особенно после того, как он наклонился ближе, и я не смогла удержаться, чтобы не придвинуться к нему в ответ. Мы были по-прежнему одеты - правда, совсем чуть-чуть - но я, конечно, была в более скомпрометированном положении. Моя юбка была задрана уже очень высоко и могла отлично сойти за пояс, а он одним быстрым рывком избавил меня от трусиков. Будучи джинном, ему даже не пришлось бы возиться с этими кожаными штанами. Он мог просто пожелать, чтобы они исчезли.

И, ох, я хотела, чтобы они исчезли. Я не могла оторваться от него, меня накрыло такое мощное чувство, когда я пробежалась пальчиками вниз по тугим кожаным штанам и ощутила его отклик…

Небо осветилось белым, когда молния прочертила его поперек, распространяя во все стороны шипящую завесу энергии. В воздухе стоял едкий запах, напоминающий вкус фольги. Теперь уже долго ждать не придется. Стоит только молнии найти наземную цель…

Вот, дерьмо.

Я собрала воедино остатки своего достоинства и оттолкнула Дэвида - не так далеко всё же - а когда он попытался снова прижаться, я оперлась согнутой ногой ему в грудь, стараясь удержать его на месте. - Нет, - сказала я, задыхаясь. - Дэвид, ты сказал мне не доверять тебе. И это… это на тебя не похоже. Я думаю, ты… сам не свой. - Не то, чтобы новый Дэвид не обладал некоторыми очень, очень хорошими качествами.

- Это больше, чем просто я. Лучше. - Он схватил меня за лодыжку, отвел ногу в сторону и ринулся вперед, с силой придавив меня к двери и раздвинув колени. Уязвимое положение. Он был гораздо сильнее обычного человека, не то, чтобы мужской силы обычно не хватало на что-то подобное. - Ты не знаешь, на что это похоже, Джо, обладать этим, находиться так близко к ней, чувствовать, как каждый вдох мира проходит сквозь тебя, как каждый удар сердца отдается внутри…, - Он лепетал, дрожа всем телом. - Это нечто новое. Я - новый.

- Мне нравится старый Дэвид, - сказала я дрожащим голосом. - Могу я получить его обратно, пожалуйста?

Он замер, прислонившись руками к стеклу по обе стороны от моей головы. Водоворот бронзовых, бесчеловечных, непроницаемых глаз затягивал. Я едва могла дышать. Если бы Дэвид захотел завладеть мной, похоже, я не смогла бы этому воспротивиться. Казалось, никто вообще не контролировал то, что делали джинны, возможно, даже джинны больше не были на это способны. И, о Господи, я понимала, что им руководило. В воздухе витала необузданность, бешеная сила пульсировала в небе и, насколько я знала, в земле. Это - сознание планеты, медленно пробуждающееся ото сна. Живой мир, организм и сознание, настолько огромный, что все мы были лишь обычными пылевыми клещами, ползающими по его коже.

Безрассудство руководило им. Безрассудство и возбуждение, а также необходимость чувствовать.

Я могла разглядеть его колотящийся под кожей пульс, почувствовать вибрацию ноющей, почти болезненной нужды. Всё это эхом отражалось у меня внутри, каждый громоподобный удар сердца.

Я решилась сдавленно выдохнуть. - Дэвид, если ты меня любишь, отодвинься.

Он отстранился, а затем резко сел, прислонившись к противоположной двери автомобиля, рядом с пассажирским окном. Без сомнения, в таком положении эти кожаные штаны стали очень тесными, и он был, так сказать, в состоянии готовности.

Но он сидел по другую сторону.

И руки у него дрожали.

Когда он, наконец, заговорил, его голос был таким же. - Прости меня, - сказал он. - Это… она никогда не ощущалась так раньше. Это… я не знаю, как… - По-видимому, это было неописуемо, поскольку он просто покачал головой в полной растерянности и отвернулся. - Это воздействует на нас. Соблазняет нас. Делает нас...

- Сумасшедшими? Сексуально озабоченными? Агрессивными?

Улыбка, которой он наградил меня, принадлежала старому Дэвиду. - Да.

- Я хочу знать, с чем я имею дело. И, черт возьми, мне совершенно не нравится, когда ты теряешь контроль.