Огненная дуга

Одиннадцатого гул боя приблизился настолько, что казалось, танки противника вот-вот вырвутся из-за соседних холмов. Однако командование молчало. Приехал полковник Кристианс, — как понял Толубеев, — проверить готовность, а, может быть, просто успокоить его, — все, мол, идет по плану… Но можно ли планировать степень поражения? Ведь бывало и так, что спланированная битва вдруг превращается в хаотическое бегство…

Кристианс, как видно, понял его невысказанные мысли.

— Немцы усиливают нажим. Но в их штабах уже властвует неразбериха. Связь между армиями, дивизиями и полками постоянно нарушается. Наши «слухачи» то и дело принимают переданные открытым текстом просьбы о поддержке. В гитлеровской ставке примерно такое же положение: только что снят с поста командир второй танковой армии генерал-полковник фон Шмидт. В середине сражения Гитлер пытается менять генералов, как это было во время Сталинградской битвы… А вот и еще один радиоперехват… — он достал машинописный лист и передал Толубееву: — это их оценка нынешнего боя…

Толубеев прочитал:

«…земля дрожит и гудит, о сне нечего и думать. Фонтаны грязи взлетают в воздух, едва узнаешь лица. Здесь совершенно глохнешь, нельзя уже различить отдельные выстрелы и отдельные разрывы… За один день было израсходовано столько боеприпасов, сколько ушло на всю польскую кампанию, на другой день выпущено столько снарядов, как за всю французскую кампанию…».

Кристианс аккуратно сложил листок, убрал, потом спросил:

— А как вы сами оцениваете результаты их наступления?

— Но они все равно продолжают наступать! — воскликнул Толубеев.

— Да, — хладнокровно сказал Кристианс. — Очень похоже на игру их излюбленного музыкального инструмента— аккордеона: сначала аккордеон растягивается, потом сжимается. Но музыка, которую они играют, заказана нами!

— А люди! Люди! — у Толубеева перехватило голос.

— Что ж, в таких сражениях наступающие несут больший урон. Наших солдат бережет земля-матушка, а немцы на виду. Но если мы их не остановим и не разобьем сейчас, придется воевать еще лишний год!

Толубеев умолк. Он уже примечал и раньше, что полковник словно бы воспитывает его, приучает мыслить другими масштабами и понятиями. Как будто он назначен политкомиссаром к молодому командиру. И подумал: я и верно молодой командир. Всех моих знаний хватит, может, на роту, отсюда и мой кругозор. И тут же решил: когда этот бой кончится, я попрошу себе батальон, а бригадой пусть командует более опытный, волевой командир. Сам Толубеев всегда будет помнить о каждом отдельном бойце как о человеке. А командир крупного соединения должен, как видно, думать количествами.

Но и Кристианс умолк. Может быть, и ему представились судьбы отдельных людей, ведущих это сражение. И сколько человеческих судеб кончалось в это мгновение в тяжких страданиях или внезапным падением на пыльную землю, молниеносным переходом из бытия в небытие. Тогда уж лучше внезапно и бесчувственно.

Их молчание прервал шифровальщик: ночью бригада должна была выйти на боевые позиции.

2

«12 июля наши войска продолжали вести бои о противником на Орловско-Курском и Белгородском направлениях. Особенно упорные бон шли на Белгородском направлении.

Нашими войсками на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 122 немецких танка. В воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 18 немецких самолетов.

По уточненным данным, за 11 июля на Орловско-Курском и Белгородском направлениях в воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбит не 81 немецкий самолет, а 71 самолет противника».

Совинформбюро. 12 июля 1943 г.

Утро двенадцатого июля Толубеев встретил на командном пункте пехотной дивизии, прикрывавшей Прохоровку с юга.

Тяжелый танк командира бригады и связная «тридцатьчетверка» были замаскированы в небольшой дубовой роще у подножия холма. Вместе с Толубеевым на КП поднялись его радист, Кристианс и Вита. Вита надеялась опросить пленных, и, хотя это был несостоятельный предлог, Кристианс поддержал ее. Толубеев понял: просто побоялся оставить ее без присмотра, а тут, — как, должно быть, надеялся Кристианс, — при посторонних она будет спокойнее.