Огненная Кровь

Моя грудь расширилась всплеском огня, одержимость Минаксом заполняла колодец тепла, который я истощила. Мой разум заострялся, ускорялся, все было изложено в мучительных подробностях. Я могу использовать дар, который была только у меня и королевы. Власть над лавой.

Добравшись до глубокой волны энергии, я вызвала лаву из углов комнаты, пузырящиеся останки трона, и собрала нити вместе, потянув собранную массу жидкости позади Мареллы в волну. Жара вздымалась. Лава не остановить. Убить ее было бы самой легкой вещью, которую я когда-либо делала.

Мои руки парили, готовые принести ей расплавленную смерть. Время остановилось.

Изображения вспыхнули.

Арена.

Гравнах — Ледокровный чемпион, который устраивал пытки, прежде чем убил своих противников. Изображения того как он улыбался когда ломал мне пальцы, когда я кричала, а затем он в конвульсиях на земле, его голубая кровь вытекает из его рта.

Капитан Дрейк, его лезвие готово обрушиться на меня. А затем его безжизненное тело. Его жена и дочь смотрят.

Расмус, убийственно, пытается задушить меня своим льдом в тронном зале. Затем другая версия Расмуса, его глаза широко открыта от удивления, когда Минакс наполнил его в последний раз, воспользовавшись его энергией, разрывая связь между духом и телом.

Аркус стоит передо мной на арене, как Кейн, когда я чуть не убила его. Аркус в тронном зале Ледяного Короля, трясясь в объятиях, когда я держала его, бормоча имя брата.

Кай толкает меня на кирпичную стену в переулке за таверной, требуя знать, почему я почти убила человека без причины. Школьный двор. Кай осторожно обнимает меня, говоря мне, чтобы я не сопротивлялась своим эмоциям.

Затем я увидела Сейдж, как, будто она стояла передо мной, ее золотые глаза горели глядя в мои глаза, посылая сообщение прямо в мой разум. Не ее.

И как-то я сразу поняла. Я боролась не с этими противниками. Это была не арена. Марелла не была моим врагом. Если я убью ее, я потеряю себя в Минаксе. И никогда не оправлюсь от этого.

Будь, сказала Сейдж. Будь собой.

Ясность была мгновенной и катастрофической. Я была творением Евруса. Минакс знал это почти с того момента, как я впервые увидела ледяной трон. Он признал родственный дух и знал, что я принадлежу ему. Я была Темнокровной.

Но я так же была Огнекровной. Кай пытался объяснить, что я слишком много боролась со своими эмоциями, и моя внутренняя борьба уменьшила мою силу. Мой страх потерять контроль удерживал меня от осознания моего полного потенциала.

Я должна была поверить, что какая-то основная часть меня была хорошей, и позволит мне быть безжалостной Темнокровной и страстной Огнекровной — только в этот момент — я знаю, что любовь моей матери обеспечила основу, которая никогда не позволила бы мне заблудиться далеко от моего истинного я.

Я отбросила лаву обратно, наблюдая, как ее яркое сияние пронзает стену, и она снова успокаивается.

Затем я сосредоточилась на Минаксе внутри меня, сосредоточившись на моей связи с ним, позволяя ему слиться со мной, не сопротивляясь. Когда мой разум полностью синхронизировался с темнотой, я изгнала его из своего тела силой моей воли. Боль раскалывала мне голову, и я перестала видеть, но я не позволила себе отступить.

На мгновение оба Минакса были поражены. Я знала все, что чувствовал, и слышали они, каждую их мысль. Они стремились быть вместе на вечность, запертые друг с другом и оделенный и от своего рода. Но они привыкли контролировать, а не быть под контролем.

Я заставила огненного Минакса, вытащить ледяного Минакса из тела Мареллы, его теневые руки оборачивались вокруг сущность его близнеца и вытаскивали его. Я услышала вздох и крик Мареллы. Я слышала, как ее тело ударило о пол. Словно сквозь дымку, я слышала еще один бой поблизости. Аркус стонал от боли и злобный смех Евруса.

Я изогнула каждый фрагмент сознания огненного Минакса, контролируя его движения, заставляя его истощать энергию другого Минакса, утоляя его огромный голод, его же близнецом. Ледяной Минакс кричал и отбивался, угрожал и умоляя. Я не проявила милосердия. Ледяной Минакс породил войну, геноцид и убийство в Темпезии. Больше он никогда этого не сделает. Его время закончилось.

Он все говорил потоком древних слов, которых я не понимала, хотя я ощущала общий смысл. Проклятие, клятва мести, желание моих страданий. Пока ледяной Минакс извергал оскорбления, я заставила огненного Минакса разрушить последнюю искру его жизни.

Когда его последние отголоски исчезли, огненный Минакс парил там, смущенный, наполненный дополнительной энергией, украденной у его близнеца. Он боролся с чем-то глубоким и безотзывным, чем-то незнакомым, чем-то что смутило его. Путаница превратилась в гнев. Я позвала его ко мне, прежде чем он смог излить свой гнев на кого-нибудь еще.

Вернись ко мне.

Я пошатнулась, когда Минакс, с удвоенной силой, прошелся сквозь барьер моей кожи.

Молчать, сказала я. Спать.

Он выступал и сражался. Я повторила приказ. Он хныкал, бесчеловечно и, наконец, неохотно, свернулся калачиком в углу и замолчал.

Пещера пульсировала тишиной.