Огненная кровь. Том 2 (СИ)

— Неужели ничего нельзя сделать? Совсем ничего?

— Он жив, пока я удерживаю в нём жизнь силой своего огня, Иррис. Но я не смогу делать это слишком долго, — ответил он горько.

— Но… как же… на озере… как ты смог вылечить мой перелом? Разве здесь нельзя так же? Разве нельзя сделать то же самое? — её голос дрогнул.

Он вздохнул и ответил тихо:

— Если бы это был простой кинжал, то да. Но это непростой кинжал, Иррис. Он разрезает не только тело… Тот, кто это сделал — хотел убить меня, и как видишь, подготовился. Как только я вытащу его, даже моя сила уже не сможет удержать в Цинте жизнь. И я недостаточно силён для того, чтобы с этим справиться…

— Возьми мою силу! — воскликнула Иррис горячо. — Я ведь Поток, это же может как-то помочь? Скажи, что мне сделать? Я сделаю! Ты ведь смог вылечить меня от яда, хотя тот яд был смертельным… Ты смог создать между нами связь… И Грозовая гора… Я же не слепая! Ты достаточно сильный, ты сможешь вылечить и его! Можешь! Скажи, что для этого нужно?

В этой мольбе было столько отчаянья, что Альберт повернулся к Иррис и смотрел ей прямо в глаза некоторое время, а потом произнёс с горечью:

— Ты веришь в меня, но… Я ни Заклинатель, Иррис, я не багрянородный, и даже не джарт, я не учился всему этому! Я не знаю, как смог спасти тебя от яда, не знаю, как смог создать эту связь. И Грозовая гора — я не управляю этим! Понимаешь? Я не знаю, почему это происходит! Это всё — странная цепь случайностей. И я, кажется впервые, не знаю, что мне делать…

— Тогда попытайся сделать так же, как делал со мной, вдруг это поможет? Возьми силу Потока! Нужно хотя бы попытаться! Пожалуйста! — она сложила ладони вместе, в жесте мольбы.

— Чтобы я мог использовать силу Потока между тобой и мной должна быть связь, но… увы…

Их взгляды встретились, и Иррис стало стыдно. За всё. За свою глупость, за то, что так долго была слепа, за то, что сделала…

Она опустила глаза и спросила тихо:

— Мы ведь можем создать заново эту связь? Ради Цинты? Хотя бы на одну ночь?

Он молчал. И не выдержав этого молчания, она снова подняла взгляд. И не могла понять, почему он смотрит на неё так странно, словно пытается заглянуть в душу и прочесть её мысли, словно видит в ней что-то и удивляется этому. Не могла понять, почему ничего не говорит.

— Почему ты молчишь?

— Иногда мне кажется, что я в чём-то сильно провинился перед Богами, и они послали мне тебя в наказание, — усмехнулся Альберт горько и покачал головой, — а чтобы я не смог сбежать от этого наказания, каждый раз, как только я собираюсь уехать, сразу же случается что-то ужасное...

Он провёл ладонью по лбу и добавил уже без усмешки, тихо, с какой-то нежностью в голосе:

— …Ладно, моя ласточка… ради Цинты… на одну ночь… Давай сюда руку, кинжал и свечу. Только тебе придётся делать всё это самой, как видишь, я не могу отпустить его сейчас. И… Всевидящий отец! Надеюсь, что у нас всё получится…

Кровь к крови,

Кровь к огню…

Шептал он слова заклинания.

У Иррис дрожали руки, когда она делала надрез на его пальце, и свеча едва не выпала, закапав всё горячим воском, но боли не было, был только страх — а вдруг не получится? От этого страха всё внутри у неё сжалось в тугой клубок, и тонкое веретено вихря зародилось в сердце. И впервые она так обрадовалась ему, что от этой радости веретено взмыло вверх и внезапно раздалось вширь, захватив комнату, коридоры, галереи, патио, и, кажется, весь дворец.

— Что дальше? — прошептала она.

— Теперь просто возьми меня за руку, — тихо произнёс Альберт.

Иррис села рядом на кровать, коснулась его ладони, такой большой и горячей, доверяя ей свою руку, переплела пальцы и сжала их.

И ощутила почти удар.

Вся сила вихря обрушилась на ту стену, которую она так отчаянно воздвигала сегодня, сметая её, как пушинку, не оставив камня на камне. Небо взорвалось радугой, и огненная волна потекла от ладони Альберта по её руке вверх, куда-то к сердцу, разжигая внутри пламя, согревая и опьяняя. Она вдохнула судорожно, чувствуя, как тело наполняется волшебным теплом. И она пила его жадно, понимая, что ни за что больше не захочет от этого отказаться, и что это последний шаг, отделявший её от пропасти, в которую она боялась упасть. Закружилась голова, закипела кровь, и она полетела куда-то то ли в небо, то ли в бездну, а может, это было одно и то же…

Ей никогда ещё не было так хорошо, потому что сегодня, впервые за долгое время, всему этому не нужно было сопротивляться. И это было так неправильно и так правильно, что она совсем запуталась. Но бороться с собой сейчас у неё не было ни сил, ни желания, и думать о том, что же будет завтра, ей тоже не хотелось. Она, как путник в пустыне, умирающий от жажды и добравшийся, наконец, до источника, как потерпевший кораблекрушение, вступивший на твёрдую землю… Она могла бы сидеть так вечно…

Иррис слышала пение одинокой цикады за окном, и как Армана молится за дверью, как где-то у горы взрываются фейерверки, и продолжается праздник. Как выровнялось дыхание Цинты и он перестал хрипеть…