Огненная кровь. Том 2

О договоре с Гасьярдом и условиях, о трёх годах своей жизни, которые она обменяла на его свободу. Говорила и почти ощущала кожей его обжигающий взгляд, как у неё самой опускаются плечи, словно каждое произнесённое слово ложится на них непомерным грузом, и как наступившая тишина почти оглушает, давя на уши…

— Иррис! Иррис! Что ты наделала! — произнёс он с отчаяньем в голосе. — Зачем ты сделала это? Зачем! Мне не нужна такая цена моей свободы, ты понимаешь это?

— А мне не нужна жизнь без надежды, — она подняла взгляд и в глазах дрожали слёзы, — а так… это всего три года. Я выдержу! И всё это время я буду помнить… я буду знать, что ты жив, и что ты где-то есть, и что всё это однажды закончится!

Слезинка сорвалась, и она нетерпеливо смахнула её. Не хватало ещё расплакаться!

Он ударил кулаком в стену в бессильной ярости и воскликнул:

— Я всё равно найду способ вырвать тебя из его лап! Если ты думаешь, что я отступлюсь — нет! Если ты думаешь, что я уеду — нет! Если ты думаешь, что я буду ждать три года — нет! Не буду! Я буду здесь. Рядом. Каждый день. Я буду искать способ, чтобы исправить эту ошибку. И я его найду, уж поверь! А потом я убью Гаса, и сделаю это так, чтобы он пожалел о том, что вообще встретил тебя однажды!

— Пожалуйста, Альберт! Не надо! Он же убьёт тебя! И всё будет зря! Ему нужен Поток — я отдам его, и всё закончится! — взмолилась Иррис.

— Закончится? Ничего не закончится! Потому что ты плохо знаешь Гаса! — горячо произнёс Альберт. — И не о чем тут говорить — этого не будет. Знаешь, а может, пусть лучше меня казнят? Никуда я не уйду из этой башни, и не побегу, сознаюсь во всём, в чём меня обвиняют — но зато ты будешь свободна. Как тебе такой расклад, Иррис? А? Ты ведь, надеюсь, не сомневаешься в том, что я могу так сделать?

— Нет! Нет! Альберт! Пожалуйста! Не надо!

— И что же нам делать? — спросил он с горькой усмешкой. — Как видишь, ситуация безвыходная, потому что я не готов принять твою жертву.

— Альберт, пожалуйста, я тебя прошу, — снова взмолилась она, — или мне придётся сделать всё так, что у тебя не будет выбора.

— Что? Не будет выбора? Да провалиться мне в пекло, Иррис, что это ещё за угрозы?

— Я знаю один способ, — произнесла она тихо, снова пряча от него взгляд, — те книги, что ты давал мне почитать, о магических ядах, там упоминался один ритуал… я потом нашла описание, как можно добровольно что-то или кого-то забыть. Спрятать свою память в какой-нибудь предмет… на время, — она подняла взгляд и добавила твёрдо, — я разорву нашу связь, Альберт. И я забуду тебя на эти три года.

— Что? И ты сможешь это сделать? — спросил он глухо. — Жаль я не спалил треклятый дворец вместе со всеми этими книгами! И с Гасом в придачу! Ты не сделаешь этого, Иррис!

— Сделаю. Я не буду тебя помнить. Я забуду всё с нашей встречи на озере и до этого момента, — говорила она торопливо, словно убеждая себя, а не его, — и когда ты выйдешь из башни, я тебя не узнаю. Я сделаю это потому, что я хочу, чтобы ты был жив, я ни за что не соглашусь на то, чтобы тебя казнили или ты провёл хотя бы месяц в заточении! А ты… пообещай мне, что ты не останешься здесь, и ты не будешь мне мешать, ты не станешь преследовать Гаса, ты уедешь и будешь ждать — жить своей жизнью. И спустя три года ты вернёшься за мной, и мы сможем начать всё сначала, — она снова оторвала взгляд от гранитных плит пола, и глядя Альберту в глаза, добавила горячо, — когда я умирала от яда, ты ведь не спрашивал меня, хочу ли я того, чтобы ты спасал меня ценой своей жизни. Так не отговаривай меня сейчас, это меньшее, что я могу сделать — я отдам взамен всего лишь три года своей жизни!

Альберт стоял и смотрел на неё, на упрямо сжатые губы и на бледное лицо, на стиснутые пальцы и горящие глаза с поволокой невыплаканных слёз.

Она сделает это. Раз решила — сделает.

Он покачал головой и спросил тихо:

— Так мне не удастся тебя отговорить, да?

— Нет. Не удастся.

— Хорошо. Я не буду, — произнёс он тихо. — Видимо, творить безумства присуще не только мне… Что же… Быть может это последнее наше время вместе — не хочу тратить его попусту. Ты можешь просто посидеть со мной рядом?

Иррис посмотрела на него внимательно. Она думала, он будет в ярости, будет кричать или что-нибудь сломает, но он как-то слишком быстро сдался. И это было странно.

— И ты больше ничего не скажешь? Не будешь возражать? Это что, какой-то подвох? — спросила она осторожно.

Его глаза — узкие щёлки и лицо напряжённое, каменные скулы, руки скрещены на груди, но голос насмешливый, только насмешка эта от бессилия и невозможности что-то изменить.