Огненная кровь. Том 2

Иррис стояла, вцепившись пальцами в перила, глядя на приготовления к празднику. Она думала долго, подставив лицо лёгкому бризу, и, наконец, решила для себя, что сделает то, о чём попросила её Таисса. Приложит все усилия, чтобы свести Себастьяна с ума, раз это защитит их союз. А самое главное — и она на это надеялась, что тогда, наконец, разорвётся эта странная связь между ней и Альбертом. Он должен увидеть, что она любит своего жениха, что она от него без ума, что у него нет никаких шансов, и тогда он отступит. Через неделю они поженятся, и пути назад не будет.

И хотя всё в ней протестовало против такого плана, она усилием воли подавила в себе эти сомнения. Они жених и невеста, они помолвлены, скоро свадьба. Да, лечь в постель с ним до свадьбы — это вопиюще по меркам её тётушек, но где теперь тётушки? А вот оказаться разменной монетой в играх за место верховного джарта гораздо страшнее осуждения. Да и кому её судить?

Армана затянула шнуровку, расправила складки и произнесла довольным голосом:

— Ну вот, миледи, всё, теперь вы стройная, как тростинка. И чудо, как хороши!

Иррис окинула себя взглядом в зеркале — отчего-то строгий фасон платья и голубой цвет сделали её совсем хрупкой и беззащитной в этом огненном царстве, а она ведь хотела совсем другого эффекта.

Когда пришёл Себастьян, она на мгновенье замерла за дверью, внезапно подумав, а как он воспримет её голубое платье? Не решит ли, что это неуважение к его Дому? К традициям? Ведь когда она выбирала этот наряд, она подумала обо всех его родственниках, о том, чтобы бросить вызов им, но вот про Себастьяна она не подумала совсем…

И выйдя из-за двери, смущённо развела руками и произнесла как-то виновато:

— Надеюсь, это ничего, что я его надела?

Но вместо осуждения или упрёка она увидела, как засияли его глаза, отражая желание.

— Оно очень тебе идёт, — произнёс он негромко.

— Просто оно не в цветах твоего Дома, и я сомневаюсь…

— Это всего лишь платье, Иррис.

Он в три шага преодолел расстояние между ними, привлёк её к себе и поцеловал, снова вогнав в краску, потому что в соседней комнате была Армана, и потому что его желание было слишком очевидным. Но, вспомнив о своём плане, Иррис не стала отстраняться, наоборот, прильнула к нему всем телом, обняла за шею и ответила на поцелуй. И, кажется, в это мгновенье впервые почувствовала, что ему по-настоящему не хочется её отпускать, и, если бы не обязанность открывать бал и принимать гостей, он бы остался здесь с ней.

Но от этого чувства, от того, что она не совсем искренна с ним, и что своему порыву она обязана скорее планом, чем желанием, ей стало стыдно. И хотя ей нравились его поцелуи, и прикосновения, и его забота, но горький осадок необходимости не давал насладиться ими, отравляя всё, что было прекрасного в этом романтическом периоде их отношений.

Как же это трудно — всё время лгать и притворяться! И как мучительно…

Ей бы хотелось узнавать его постепенно, принимать его ухаживания, гулять с ним в саду и разговаривать о разном, спокойно готовиться к свадьбе и не быть на виду у всей этой толпы желающих «отпить из её колодца». Чтобы чувства раскрывались неторопливо, как лепестки цветка, чтобы ожидание встреч было нестерпимым, а поцелуи желанными, и ей хотелось испытывать трепет и замирание сердца, и огонь…

…совсем, как с Альбертом…

… и не думать о том, как соблазнить жениха до свадьбы, чтобы укрепить связь чего-то с чем-то.

— Ты готова к целому вечеру танцев? — спросил Себастьян тихо, ослабив, наконец, объятья и проведя ладонями по её плечам.

— Даже не знаю, — улыбнулась она смущённо в ответ и отвела глаза.

— Ничего не поделаешь, как будущей хозяйке этого дома, тебе сегодня придётся принимать гостей и танцевать со всей моей многочисленной роднёй… исключая, конечно, сестёр, — усмехнулся он и подал ей руку. — Идём?

— Идём.

Дворец окутали первые душистые сумерки.

Иррис и Себастьян направились по лестнице в большой внутренний двор, украшенный цветами и гирляндами. Повсюду уже горели фонари и факелы, ночные светильники украшали ветви деревьев в саду, и слуги сновали с подносами, на которых громоздились пирамиды из фужеров с вином. На галерее расположился оркестр, настраивая инструменты, и ему вторили цикады, наполняя вечер звонкими трелями. Пол под ногами гостей устилал ковёр из лепестков роз, дурманя ароматом, а воздух стал тих и недвижим, ни малейшего ветерка, так что все звуки доносились отчётливо. Где-то в городе взрывались хлопушки, взлетали фейерверки над бухтой, и доносилось пение — Эддар уже праздновал вовсю.

Внизу лестницы их встретила Таисса. Окутанная кремово-розовым шёлком, грациозная и величественная, она подошла с улыбкой королевы и, приобняв Иррис за талию, церемонно поцеловала в щёку, сопроводив это всё традиционным приветствием, не забыв отметить «оригинальный» цвет её платья.