Огненная кровь

До конца дня она успела надорвать спину, натрудить до боли плечи и руки, стереть до мозолей ладони, обматерить про себя Рябинушку, их уговор, учебу, свою несдержанность и доброту к окружающим людям, а заодно выкопать пятнадцатиметровую проплешину глубиной в лопатный штык глубиной. Прикинув скорость работы, она сообразила, что на доведение работы до конца, с учетом неизбежного падения КПД от усталости, ей потребуется как минимум пара-тройка недель.

Бросив лопату там же, где стояла, она в сотый, наверное, раз добрела до колодца, напилась ледяной воды и протерла ею лицо и шею. Отряхнула волосы от пыли. Она не чувствовала ног от усталости. Пройдя по пустому двору в дом, вяло мотнула головой в ответ на вопросительный взгляд Оксанки, встретившей ее на кухне с тарелкой солянки, добрела до комнаты, с огромным трудом и нежеланием разделась, рухнула в жалобно скрипнувшую постель и вырубилась.

Утро встретило ее болью и ломотой во всем теле, завтраком на табуретке возле кровати и улыбающимся до ушей Во, сидевшим на полу рядом. Ни капли не отдохнувшая Милада хмуро посмотрела на него одним глазом, потом перевела взгляд на кружку, исходившую паром и накрытую салфеткой тарелку.

– Я сделал тебе чай и яичницу с колбасой и помидорами, – жизнерадостно сообщил оборотень.

– В зоопарк захотелось? – пробурчала Милада, со стоном переворачиваясь под одеялом и протягивая руку за тарелкой.

– Хозяйка с утра в деревне, в доме Алевтины и Вячеслава. Сын к ним вернулся, хозяйка ворожит что-то.

– А Оксанка?

– Полночи над тобой шептала, говорит, усталость снимала.

– Не больно-то у нее получилось… – ворчливо заявила Милада, на самом деле чувствуя, что боль в мышцах после пробуждения быстро проходит, и испытывая горячую благодарность к подруге.

– Они с Рахом в лесу гуляют.

– Пошли тоже? – предложила Милада.

Во потупился.

– Тебе… копать надо.

– Во! Да хрен с ним, с этим бочагом! Не настолько я и провинилась!

Оборотень посмотрел на нее со странным выражением. Извиняющимся и осуждающим одновременно.

– Ты должна. Я удивлен, что ты этого не понимаешь. Ты все-таки и правда безответственная.

Милада, которая, как обычно, спала голышом, подтянула одеяло, посмотрела на него и сердито схватила тарелку.

– Да понимаю я. Но просто несправедливо все же как-то все это. Я ведь ей помочь хотела.

Во вздохнул.

– Когда старшие говорят «ни под каким видом», имеют в виду именно это. Стоило послушаться.

– Я пытаюсь! Только не всегда получается! И вообще, не учи меня жизни!

Оборотень усмехнулся и поднялся с пола. В дверях он обернулся к Миладе и сказал с улыбкой:

– Ешь быстрее, а то чай остынет.

Милада копала. Пятнадцатиметровый круг был уже глубиной выше колена. Она была вся чумазая, волосы, которые она забыла собрать в хвост, от пота и пыли повисли грязными сосульками. Милада не мыла их принципиально, из глупого упрямства. Когда во дворе показывалась Оксанка, Рябинушка, или кто-то из оборотней, Милада демонстративно разгибала спину и утирала потный лоб рукой, оставляя на нем грязные следы. Из-за этого Рябинушка не пустила ее к общему столу сегодня в обед, из-за чего настроения у Милады не прибавилось. Чуть позже Во принес и поставил недалеко от котлована чашку с чаем и полную тарелку пшенной каши, которую она так любила. Милада не стала ломаться. Сидя на краю будущего прудика и болтая ногами, она в который раз ругала себя за несдержанность и неумение принять наказание, как должное. Одновременно большой деревянной ложкой уминала желтую, сдобренную огромным куском масла, кашу. И при этом размышляла о противоположностях. Мысли эти, вызванные противоречием в ее душе, борьбой раскаяния с упрямством, появились недавно и прочно засели в ее голове. Последние занятия Рябинушка все больше говорила о всемирном равновесии. О том, что любое, даже самое малое деяние всегда находит отклик в мире.

Заговорила она об этом, после того, как Милада однажды задала вопрос:

– А откуда берется магия и куда она пропадает, когда срабатывает наговор?

Рябинушка долго молчала, прежде чем заговорить.