Огненная кровь

– Рассусоливать не буду, – предупредила Рябинушка, поворачиваясь к Миладе. – В двух словах произошло следующее. Я вызвала Оксану, чтобы проверить у нее наличие силы. И дара. И то и другое в ней есть. Я собиралась научить ее всему, что знаю, и очень быстро, так как скоро я вас покину. Молчи. Неужели ты думаешь, что я не ведаю, о чем говорю? Так вот. Я не могу уйти из мира, прости за напыщенность, не передав знания. Это довольно распространенное мнение, одно из немногих, которое имеет под собой реальную почву. Я намеревалась учить Оксану, если она согласится. Но с ней приехала ты. Огневица, которая не знала, что она огневица, существо из другого мира. По сути, живущая простой человеческой жизнью. Девушка, которая обладает силой видеть след наговора, творимого мной. То, что ты потеряла сознание, ни о чем не говорит. Это был первый раз, а копить силу ты пока не умеешь. Но силы этой в тебе – хоть отбавляй.

Она почесала затылок.

– Так вот, я считаю, что ты должна учиться тоже. Более того, я убеждена, что ты учиться обязана. Прежде всего, для того, чтобы не быть опасной для окружающих. Я не имею даже малейшего представления о твоих возможностях огневицы, я их просто не знаю, не знаю, сколько ты переняла. Но я вижу силу твоего колдовского дара. – Рябинушка помолчала и продолжила: – формально я должна спросить тебя о согласии. Но знай, обучение потребует от тебя полного, абсолютного подчинения. Это необходимо. Никакой самодеятельности и самостоятельности, полное безволие на некоторое время. Ты согласна?

Милада задумалась. Радужные прежде перспективы научиться колдовству поблекли. Перед ее глазами стояла картина обожженной головы Оксанки. Да и после слов Рябинушки свободолюбие взяло верх.

– Нет, – сказала она наконец. – Думаю, я еще не готова.

Рябинушка молча смотрела на нее. Потом вздохнула.

– Ну что ж. На нет и суда нет. Отдыхай тогда. – Она поднялась и отодвинула стул.

Милада не ответила. Ведунья не спеша вышла из комнаты, оставив ее одну.

Девушка отвернулась к стенке и стала смотреть на выцветшие обои. Почему она отказалась? Она сама толком не понимала. В основном из-за чувства вины перед Оксанкой, получившей в лицо ее неуправляемым даром, и страха, что это может повториться. С другой стороны Милада понимала необходимость научиться контролировать такой опасный дар. Хотя Рябинушка сказала, что именно контролировать огонь она не научит… Но это все не то. Истинная причина лежала на поверхности. Она была проста и банальна. И Милада гнала ее от себя, всеми силами стараясь не признаться себе в том, что эта причина – главная.

Власть. Власть, которую ей могло бы дать умение использовать магию. Превосходство над людьми, умение делать то, что другим не под силу. Милада четко понимала, что не сможет устоять перед искушением использования своих знаний в корыстных целях. А уж пускание огня… Ей стало страшно от мыслей, пришедших в голову.

Милада засопела и, повернув голову, окинула взглядом фотографии на стене. Она была честна по отношению к себе и не строила иллюзий. Маленькая девочка, мечтавшая раздавать конфеты детворе, осталась далеко в прошлом. Теперь, несмотря на то, что она сказала Оксанке, у нее было множество неосуществленных и неосуществимых желаний. При этом Милада всегда знала, что, если бы она попала под деление на светлых и темных, она однозначно была бы темной. Как в лукьяненовских «Дозорах», как в «Звездных войнах». Темная сторона силы всегда привлекательнее. Ограничений нет, контролировать себя не обязательно. И в детских играх и в фильмах плохишей играть всегда проще. Меньше рамок, соблюдения неких условностей. Халява.

Конечно, попыталась оправдать себя Милада, она всегда была добра к людям (кроме ненавистного Подсоса) – этого у нее не отнять. И обретенный дар не обратила бы им во зло. Но, положа руку на сердце, как знать! Понятия добра и зла часто бывают относительны. Дорожка в ад вымощена благими намерениями, как известно. Она не была уверена, что обладание подобным талантом не изменит ее. Например, не словит ли тот же Подсос огоньком в голову, если она выйдет из себя.

В общем, «против» было больше, чем «за». Возможно, она еще пожалеет. Но не сейчас, это точно.

Оксанка… Ну, в конце концов, она девочка взрослая, знает, на что идет. Вернее знала. До того момента, пока она, подруга, не сожгла ей лицо…

Милада скрипнула зубами. Она никак не могла простить себе этого. Понимала, что случилось это все же не совсем по ее вине, однако ничего не могла с собой поделать. И еще она винила Рябинушку. Все-таки могла ведь предусмотреть подобное! А если бы Оксанка начала огонь метать? Хотя… К Оксанке-то она, может, и была готова. К тому же Оксанка – не огневица.