Огненная купель Шантунга

– Кроме того, дабы исключить на будущее влияние на наши сегодняшние решения любых превратностей внутренней политики, я пригласил разделить сегодня с нами бремя непростых решений наших коллег и оппонентов из либеральной партии. И конечно, лорда Эшера, имевшего вчера весьма содержательную беседу по теме нашего заседания с его величеством. Также по моей просьбе прибыл из Санкт-Петербурга сэр Чарльз Гардинг с важными, самыми свежими новостями из российской столицы. Итак, джентльмены, к делу. На повестке дня у нас стоят три вопроса. Я сформулирую их, по возможности, предельно кратко. Первый: поскольку поражение Японии в войне с Россией представляется неизбежным, какие шаги должна предпринять Британия, дабы не допустить окончательного разгрома Токио и его полной капитуляции? И сколько это, пусть в первом приближении, нам будет стоить? Второй: до какой степени может сегодня распространяться наше давление на Россию в японском вопросе, с учетом прогрессирующего роста германской угрозы, и, следовательно, крайней нашей заинтересованности в привлечении Петербурга к участию в Антанте? Третий: на какие шаги может и должна пойти империя, если в ближайшее время станет ясно, что наши усилия привлечь царя к союзу окажутся тщетными или более того – вероятен его альянс с кайзером?

* * *

– Должен заметить, господа, что мой срочный приезд в Лондон был вызван не только и не столько тем, что наш глубокоуважаемый господин председатель пожелал учесть мое скромное мнение при сегодняшнем обсуждении. – Посол Гардинг поклонился в сторону Бальфура. – К сожалению, после вскрывшихся недавно фактов попытки подкупа двух высокопоставленных сотрудников моего посольства, включая даже первого секретаря Сесила Спрингс Райта со стороны русской разведки, я не смог доверить бумаге и шифру важнейшую информацию о трех встречах в Петербурге, которые у меня состоялись в этом месяце. Я счел, что риск подставить доверившихся нам персон слишком велик, а они для нас сейчас слишком ценны. Вынужден признать, я перенес чрезвычайно огорчительный удар, обнаружив, что начальнику моей канцелярии была предложена «скромная» сумма в тысячу фунтов за то, чтобы он выкрал копию одного из наших дипломатических шифров. Поскольку, раз речь шла лишь об одном коде, надо полагать, два других у русских уже имеются.

Господин Витте, о встрече с которым я буду говорить далее, заявил, что ему все равно, насколько подробно я передаю наши беседы, если это делается в устной форме, но умоляет меня ни в коем случае не пересылать сообщения письмом или телеграфом, поскольку содержание почти всех посольских телеграмм и почты «им известно…». Тут он определенно имел в виду новую тайную политическую полицию царя Николая, так называемую ИССП.

В конце октября я инкогнито переговорил с Сергеем Юльевичем, который в настоящее время хоть и отстранен царем от активной деятельности, сам так вовсе не считает. Он готов бороться как за себя, так и за лучшую участь для Российской империи в том плане, как он себе это представляет. Поддерживают его в этой решимости многие влиятельные фигуры, в том числе вдовствующая императрица. Хотя, полагаю, она не вполне отдает себе отчет в том, как далеко при этом готов зайти бывший царский министр финансов и премьер. Затем, как оказалось, в свете предыдущего моего разговора с господином Витте, со мной тайно встретился великий князь Николай Николаевич младший…

Полагаю, вы уже достаточно заинтригованы? Ведь в пробританских настроениях этот горячий поклонник парижского стиля жизни ранее замечен не был. И наконец, аудиенция, которую я, опять же, в режиме полной секретности получил у великого князя Владимира Александровича. Причем, как и в первых двух случаях, инициатором этой встречи был не я.

– Сэр Чарльз, мы уже внимательно ознакомились с вашим отчетом. Скажите только, как вы сами считаете, сколь серьезно желание, так скажем… определенных кругов дворцовой камарильи пойти до конца в деле смены главы правящей династии? – не совсем тактично перебил Гардинга его непосредственный начальник, глава Форин-офиса Лансдаун.

– Полагаю, оно более чем серьезно, милорд. Старшее поколение Романовых стремительно утрачивает влияние на решения царя, почувствовавшего вкус власти. А наследник-гемофилик, лишая нынешнюю царскую семью дальнейших тронных перспектив, только поддерживает их решимость самим фактом своего появления на свет. Полагаю, что перед нами образование в России фронды посерьезнее, чем во времена покойного Павла Петровича.

– А как вы расцениваете заявления царя Николая о его готовности тотчас после войны ввести Конституцию и парламентаризм?

– В большинстве великокняжеских дворцов этому не верят. Соответствующие настроения царят и в головах большинства гвардейских офицеров. Кстати, как и в среде либерального крыла их буржуазии, которое де-факто представляет господин Витте. И тем более среди интеллигенции.