Огненная льдинка. Запретная магия (СИ)

Берг, уловив мой интерес к своей персоне, показательно обнажил заострённые клыки, позволяя их рассмотреть. Не такие, конечно, как у Конфетки, но если долго ими мусолить, то можно и руку кому-нибудь оттяпать.

Демон перестал сверлить меня взглядом и опустил голову ниже, беззастенчиво разглядывая скромный вырез кофты. Ну, знаете ли! Я ему рабыня безмолвная или, может быть, покорная овечка? Фигушки! Гневно выдохнула и сложила руки на груди, машинально пряча запястья от излишне любопытных глаз.

Правда, одну руку можно было уже не скрывать. В прошлый раз, когда я посещала этот уставленный книгами кабинет, на меня обрушилось не меньше неприятностей. После того, как магический щит куполом накрыл Академию и всё перевернулось с ног на голову, у меня было целых два дня, чтобы расставить все точки над "и". Потому что разрываться между двумя женихами, ниспосланными мне свыше и явно по неверному адресу, было просто невыносимо. Пыл Райана, больше походивший на любовное безумие, остудил северянин. Он что-то сказал наедине декану боевых искусств, и тот, скрипя зубами, вынужден был согласиться и хотя бы ненадолго оставить меня в покое. По крайней мере, я могла спать и не опасаться, что чародей, заявивший на всю Академию о своих правах на меня, бесцеремонно вытащит меня из постели и телепортирует в свою, как это уже было однажды. А вот Генри мне пришлось взять на себя...

Вспомнила наш памятный разговор в саду, словно это было вчера.

— Едем, — упрямо повторил мужчина, будто он не услышал моих слов, произнесённых ранее. — Едем домой, Ведина.

— Нет. — Качнула головой и упёрлась ладонью в широкую грудь, предупреждая его желание сократить расстояние между нами. Он и так, казалось, поглотил своей мускулистой фигурой всё окружающее пространство. — Мне жаль, что всё так получилось, правда. Жаль твоих напрасных надежд и жаль разбивать тебе сердце, но... — горько выдохнула, — я не люблю тебя, Генри. И даже спустя полвека мои чувства к тебе останутся неизменными.

Младший сын графа сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Моей любви хватит на нас двоих.

Сердце болезненно кольнуло в груди.

— Ты же знаешь, что этого всегда будет мало.

Я почти прошептала эти слова, но он всё понял. И ещё раньше, чем Генри ответил, заклинание обожгло правое запястье, уничтожая магическую клятву.

— Прощай, Ведина.

Моргнула, прогоняя слёзы, и, уняв дрожь в голосе, произнесла:

— Прощай.

И Генри сдержал своё слово: как только щит пал, он сел на каурого коня в яблоках и, пришпорив его, помчался прочь, превращаясь в чёрную точку на горизонте. Впереди его ждали холодные северные земли, где он родился и вырос и где, я в этом ничуть не сомневалась, однажды он найдёт своё счастье.

Тихое покашливание ректора вывело меня из оцепенения.

— Данные вещества абсолютно безвредны и не представляют опасности, — не обращая на выходки гостя внимания, сказал Барнабас, — однако сам факт взлома и получения данных веществ недостойным путём вынуждает меня принять меры.

Невинно хлопнула глазами и жалостливо посмотрела на ректора: всё поняла и глубоко раскаялась. В следующий раз спланирую всё получше и обязательно проверю, не завалялся ли какой остроухий профессор на промятом диване. Отправьте меня в библиотеку: я там, можно сказать, своя в доску. Да и смотритель по мне страсть как соскучился: кто же ему ещё пироги носить будет?

— Полагаю, что трудясь у мистера Залеца, нашего почтенного библиотекаря, в течение полугода, а также ухаживая за теми самыми травами господина Татиуса, вы сможете искупить свою вину. Однако, — ректор сделал весомую паузу, — это было последнее предупреждение. В противном случае вас ждёт исключение из Академии. Это понятно, адептка?

Радостно закивала головой: буду ухаживать за цветочками остроухого как за своими! Поливать их там, рыхлить, даже разговаривать с ними начну.

Внезапно за дверью раздались голоса и топот, судя по которому, там маршировала целая рота недовольных солдат. В дверь коротко постучали.

— Многоуважаемый ректор, разрешите? — Поинтересовалась просунутая в приоткрытую щёлочку голова. — Не стали бы вас тревожить по пустякам, но без этого никак.

Господин Барнабас, несомненно, давным-давно желавший спать, безразлично махнул рукой.

— Проходите, Гастион.

И тут я вновь испуганно икнула, потому что за двумя суровыми мужчинами в форме ночных стражей вошли изрядно перепачканные и помятые Изи с Нуалой. У дроу была порвана штанина, у соседки красовалась здоровенная шишка на лбу.

— Не хотели поднимать шум и волновать мирных граждан, сами понимаете, время непростое... Ваши адепты?

— Что натворили? — Как-то излишне спокойно поинтересовался ректор.

— Предположительно закапывали труп в городском саду.

Седые брови старичка удивлённо поползли вверх.

— Да какие трупы! — Воскликнула Изабелла, не выдержав поклёпа.

— Дайте угодаю, — пророкотал Берг, — корешок масленного дерева?

— Он самый, — невозмутимо согласилась Нуала, словно это она поймала стражей за незаконной деятельностью.