Огненная обезьяна

Вот он, красавец чертов танк. Он выкатывал из-за памятника с осторожностью, показывая постепенно хобот пушки. Работая в основном дальней от памятника гусеницей, оскальзываясь на булыжнике, начал объезжать окаменевший трамвай. Сейчас обогнет и открыта прямая дорожка к школьному порогу.

— Пэ-зед. — Сказал информированный начальник разведки.

— Слушай, Косоротов, — спросил подполковник, показывая на торчащие рельсы, — не послать ли нам парочку бойцов с твоими бутылками вон в тот окоп.

— Правильно! — Восхитился Мышкин, явно маявшийся без своего дела. — Где ваши коктейли?

Фурцеву не хотелось его отпускать от себя, с ним было как-то спокойнее.

За спинами возник Мусин и доложил.

— Бомба попала прямо в кухню. Весь двор в капусте. Старшину обожгло супом. Лежит в траве и орет.

Второй ожог за сегодняшний день, подумал Фурцев, а говорят, бомба в одну воронку дважды не падает. Думал он эти необязательные глупости, наблюдая за танком. Тот закончил поворот и газанул, но дело в том, что башня его жила какой-то своей жизнью, провернулась она вправо больше, чем надо и проткнула насквозь кабину трамвая. Танк как хищник, который тащит антилопу вдвое больше себя весом, еще продолжал некоторое время двигаться. Наконец, одумался и встал. Дернулся снова. Выдал вверх тяжкий черный выхлоп. Заработал гусеницами назад, пытаясь стряхнуть ненужную добычу. Никак, трамвай висел на танке прочно.

— Огонь! — Дурацким голосом заорал Будкин.

Его приземистая малышка звонко бухнула, при этом косо подпрыгнув на месте. Снаряд попал мимо танка в клумбу, щедро осыпав грязными цветами памятник.

Мышкин перевалил через ограду, и побежал медленно петляя к бомбовой воронке. Из дома, что стоял против позиции Профессора, по нему ударил пулемет, но попадал только по следам. В ответ защелкали винтовки "курсантов", взорвалась, с привычным уже звуком, мина.

Мышкин на заднице съехал в воронку. Теперь можно быть спокойным за это направление, подумал подполковник. Гранатам начальника разведки он доверял больше, чем пушкам Будкина.

— Огонь! — Опять послышалось с батареи.

Второй снаряд попал в основание памятника. Тот задумчиво качнулся, раз, другой, и вдруг всей массой повалился сверху в сторону танка. Большая часть тела распласталась на клумбе, но протянутая вверх и вперед рука, со всего размаху шарахнула по башне аппарата. Немцы, очевидно, приняли этот удар за прямое попадание. Почти сразу же откинулся башенный люк, и из него начали удивительно медленно и неловко выбираться наружу черные фигурки.

Фурцев выхватил из кобуры свой ТТ, и начал палить в них, крича при этом: "огонь! огонь! уйдут!" Ему до ужасающей степени хотелось попасть в этих черных, вялых гадов. Почему же так все медлят! Патроны в пистолете кончились. Фурцев, сжимая изо всех сил бесполезный пистолет, поглядел вправо, влево, немо требуя — ну, стреляйте же! Все делалось так замедленно, так бездарно, а немецкие танкисты, уже исчезали из поля зрения, что немота его разразилась длинным, отчаянным матюком. Но и это не помогло. Ни в одного танкиста попасть не удалось.

Снова выстрелила пушка Будкина. Да, зачем теперь-то?! Хотя, нет, правильно, танк надо сжечь. Ночью, немцы подползут и угонят машину к себе. Но Будкин снова промазал. Фурцев хотел было, что-то командирское высказать и в его адрес, но тут за соседним кустом раз дался выстрел ПТРа, и Пэ-Зэд весело заполыхал своим бензиновым мотором.

Ну, хоть что-то. От этой малой, победы на сердце у капитана сильно посветлело, он даже велел немедленно привести к нему меткого стрелка. Приполз на четвереньках большой удивленный парень глупой улыбкой, на глупом лице. Фамилия Рябчиков, все время держится за правое ухо — отбило выстрелом ПТРа слух.

Рассмотрев своего первого удачника, Фурцев понял, что не знает, зачем его позвал. Наградить, что ли? Чем?

— Хвалю, товарищ Рябчиков!

Боец, судя по выжидательно напрягшейся улыбке, ничего не услышал. Но капитану было уже не до него. Как-то тихо стало вокруг. В бое образовалась неуютная звуковая пустыня. Нет, вот, кажется, где-то там, далеко слева ворочается какой-то приглушенный, тяжелый гуд. Это скорей всего бомбардировщик борется с геометрией, стараясь заново вырулить к школе. Но воздушный гуд, кажется, не единственный смутно беспокоящий шум. Несколько выстрелов в районе хлебозавода?

— А ведь там, что-то вроде боя. — Сказал капитан, продолжая водить головой из стороны в сторону, как бы вынюхивая звуки. — По-моему, Ляпунову все удалось закрепиться.

— Вы лучше туда послушайте. — Мрачно сказал Косоротов, указывая просунутым сквозь прутья решетки пальцем в сторону глухого деревянного забора.

— Да, что-то там… — Не закончил Фурцев, замирая.

На территории колхозного рынка явно происходила какая-то механистическая жизнь.

— Там удобно накопиться. — Мрачно сказал Косоротов. — Отсюда до забора шагов шестьдесят, не больше.

— Да пока они будут через забор этот перелезать и мопеды свои перетаскивать, даже твои обмоточники их пощелкают.

Комвзвода только вздохнул, у него такой веры в своих стрелков не было.