Огненная птица

Я действительно патологоанатом. Родители всегда мечтали, чтобы их единственная кровиночка стала врачом, но такого поворота явно не ожидали. Я, не смея им перечить, поступила в знаменитую «пироговку» на «лечебное дело», а затем в ординатуру по направлению «патологическая анатомия». Не могу по сей день объяснить даже самой себе подобный выбор, но чувствую я себя на удивление комфортно среди моих молчаливых клиентов. Как говорил наш преподаватель анатомии нам, еще юнцам первокурсникам, «патологоанатом – это специалист, который в отличие от психологов действительно изучает внутренний мир человека», а мне всегда нравился обстоятельный подход к делу.

Мы вышли из кафе, решив прогуляться. Спутник мой оказался оперативником уголовного розыска и всю дорогу развлекал меня рассказами о своих трудовых буднях и подвигах.

Обменявшись телефонами, мы договорились встретиться на следующий день. Отказавшись от настойчивого предложения проводить меня к родным дверям подъезда, я побрела в ближайший супермаркет, обзавестись бутылкой вина. День рождения как-никак.

Вечером, сидя в кресле с бокалом вина, тупо уставившись в полной тишине в стену, я решила запустить дедушкин патефон, чтобы хоть как-то поднять настроение, которое медленно, но верно ползло к отметке «плинтус». По комнате поплыл обволакивающий баритон Утесова. Дедушка очень любил эту пластинку. Воспоминания нахлынувшей волной унесли в прошлое, и мне почему-то снова захотелось увидеть подарок деда, который он отдал мне перед своим исчезновением. У меня в спальне его не оказалось, наверное, мама переложила коробку ко всем остальным его вещам, чтобы не терзать себя всякий раз, случайно наткнувшись взглядом на какую-нибудь вещицу любимого отца. Комната деда была закрыта на ключ, который болтался на связке, лежащей в глубине комода, стоящего в прихожей. Открыв дверь, я обнаружила, что здесь ничего не изменилось с момента моего последнего пребывания. Много лет сюда никто не входил. В воздухе витала заброшенность вперемешку с пылью. На стене его фотографии в военной форме, молодой статный мужчина с жаждой жизни в глазах. Удивительно, но он никогда не рассказывал о войне. Я, будучи подростком, бывало, допытывала его просьбами рассказать какие-нибудь истории, но он сразу мрачнел, сердился и начинал ворчать, что соплякам вроде меня лишь бы уши развесить. Мама, видя, как у деда портится настроение, с напущенной строгостью просила оставить его в покое незамедлительно. Девятое мая он не любил. Бережно хранил свой военный китель с наградами, ездил на встречи с однополчанами, приносил домой охапки цветов, но как будто бы с нетерпением ждал следующего дня, когда наконец уляжется вся праздничная шумиха, заставлявшая память вновь возвратиться к событиям того времени.

Нужная мне коробка обнаружилась в его письменном столе. Браслет и кулон покоились на прежнем месте, повертев их в руках, я подумала то же, что и десятилетие назад – невзрачные медные бирюльки. Откуда они вообще у дедушки, с барахолки принес, что ли? Поставив коробчонку на пол, я решила пересмотреть пачку фотографий, перетянутых старой резинкой для волос, которые лежали здесь же. Вот бабушка, совсем юная, темные тяжелые косы красиво лежат на плечах, на ней нарядное светлое платье в горошек со смешным воротничком.

Она погибла, когда моя мама была еще ребенком, с ней произошел несчастный случай. Бабушка, идя на работу, не заметила и наступила на лежавший на земле оголенный провод, сорванный непогодой. На другой фотографии мама держит меня на руках, вид у меня зареванный. А здесь мой молодой папа в дурацких солнечных очках, с еще пышной шевелюрой. Среди фотографий обнаружился пухлый потрепанный конверт, а в нем фотографии военных лет. Дедушка в обнимку с каким-то улыбчивым парнем, на другой с ребятами возле полевой кухни, а вот прижимает огромную собаку к груди и смеется. Собака-то там откуда? Настроение не улучшилось, и я, сложив все обратно в стол, кроме дедушкиного подарка и его фотографии с собакой, прихвачу ее себе, пожалуй, решила, что самое время отправляться спать. С утра еще нужно ехать в морг на вскрытие, так что пришел срок погрузиться в теплые объятия Морфея. Противное пойло, гордо именующее себя «красное полусухое», допью как-нибудь в другой раз.

Ночью мне приснился дед. Веселый, молодой, как на фронтовой фотографии. Не знаю, чем были навеяны эти сновидения, может, знакомством с его тезкой? А может, и из-за воспоминаний, которые пробудились во мне, после того как я заглянула в его комнату спустя много лет.

Глава 3