Огненная река

– Новая луна абсолютно безопасна. И вода безопасна. И те, кто живет в воде, не так уж и опасны, когда сыты, но во время новой луны им тоскливо в холодной и темной глубине. Они хотят есть, и тогда они поднимаются на поверхность. Правда, сушу они не переносят и людям угрожают только тогда, когда люди вторгаются на их территорию.

– А когда же они успокаиваются?

– Только после того, как поедят.

– Долго ли ждать?

– Ждать можно и до следующего новолуния, – улыбнулся старичок.

– Нет, нет! Это же просто невозможно. Скажи, что делать?

– Взять меня с собой.

Магнус подошел к беседующим и наклонился к своей госпоже:

– Вы побледнели, Каэ, в чем дело?

– Не знаю, правда ли это, но вот этот милый господин уверяет меня, что в озере водятся какие-то оголодавшие твари, а обеденный час у них приходится как раз на время нашего путешествия. Я больше не могу рисковать людьми. Но и не могу вести отряд в обход, после того, как мы потратили столько времени в Кортегане. Я не знаю, на что решиться.

– А этот старичок советует что-нибудь?

– Советует взять его с собой.

– А кто он вообще такой?

– Наверное, один из рыбаков. Во всяком случае местный житель.

– Давайте проверим. Я порасспрашиваю о нем у людей. А вы пока узнайте у него еще что-нибудь.

– Я устала, Магнус, – неожиданно сказала Каэ. – У меня голова идет кругом: кому верить, чего опасаться больше? Враг может оказаться где угодно, а у меня нет сил. Я ничего не понимаю. Я хочу обратно, в то странствие, когда на нас нападали монстры, но они и выглядели такими, какими являлись на самом деле, понимаешь? Сарвох – он и есть сарвох, ничего не убавишь и не прибавишь. Трикстер – это трикстер, мардагайл – это великая опасность, но и ее можно преодолеть. А сейчас я колеблюсь, не зная, что предпринять: считать ли врагом этого очаровательного старичка, поверить ли его предупреждениям. Кстати, где пес? Куда занесло этого бродягу?

– Пойду поищу, – пообещал Магнус. Но искать Тода ему не пришлось. Лохматая, огромная псина, высоко подпрыгивая, подбежала к Каэтане, ткнулась влажным холодным носом в ее щеку, затем приблизилась к старичку и положила голову ему на острую коленку.

– Песик умненький, – прокомментировал тот. – В отличие от кое-кого... Решай же быстрее, я ведь могу передумать.

Номмо приковылял с заинтересованным личиком, круглые уши его настороженно поворачивались.

– Каэ, дорогая, что я вам сейчас скажу! Все эти люди, – он указал лапкой на толпящихся на берегу vестных жителей, – уверены, что вы беседуете сами с собой. Они его не видят!

– Так всегда, – обиженно заметил старичок. – Никогда не видят, олухи этакие. Я ведь стараюсь тут, в лепешку разбиваюсь, а им хоть бы хны. Вот ужо плюну, пусть без меня попляшут. Поглядю тогда, какая тут деревенька стоять будет через десяточек-другой лет!

– А что ты нарисовал? – невзначай поинтересовалась Каэ.

– Дорожку к домику, где камушек. Только дорожка нелегкая. Но это уже твое горе, мое горе – чтобы вы озеро переплыли.

* * *

А твари в озере действительно были. Хотя тварями их называли перепуганные люди, друзья и родные тех, кого они разорвали на части. И с точки зрения Каэ, они были меньше в этом виноваты, чем те же каннибалы Коррана. Потому что жителям Коррана было чем пропитаться и кроме человеческого мяса, а у тех, кто жил в озере, выхода не было. Их такими создал Повелитель Зла еще во времена Первой войны за Арнемвенд. Они не стремились оставаться здесь, они вообще ни в чем не были виноваты. Они просто существовали.

Ингатейя Сангасойя начинала в последнее время понимать, что человек в своем шествии по миру сметает всех, кто стоит на его пути. Когда он уничтожает сарвохов, мардагайлов и урахагов, возражать сложно. Когда люди вытесняют эльфов, гномов, хортлаков и альвов, душа обливается кровью, но в воздухе витает идея, что мир безудержно меняется, и вины человека в том нет. Просто одна цивилизация приходит на смену другой. Когда люди истребляют дриад, нимф, лимнад, альсеид, сильванов, домовых, а также прочих благожелательно настроенных, добрых духов, это изумляет и настораживает. А пока ты изумляешься, глядя с вершины своего бессмертия на полыхающую землю, приходит черед опасных хищников, потом «вредных» зверушек. Затем лишними в мире становятся леса и луга, чистые реки и озера. И все это долгое время человек упорно уничтожает человека. Это люди впустили когда-то Мелькарта на Арнемвенд, это они пытаются и теперь открыть ему проход. И на фоне этой вины смешной и жалкой кажется вина вечно голодных тварей, загнанных в холодные, неприветливые глубины Эрен-Хото.

Они поднимались над волнами, заламывая тощие, полупрозрачные руки; они плакали и визжали, не в силах схватить столь желанную добычу. Призраки онгонов, погибших в тех древних, стершихся из памяти человеческой сражениях, не могущие умереть, неспособные жить. Мутные воды озера давали им те крохотные искорки силы, которые поддерживали это страшное существование.

Маленький синеглазый старичок, сидевший в головной лодке, крепко держал Богиню Истины за руку.