Огненная страсть Габриэллы

Я поприветствовал его в ответ и поинтересовался:

– Что это у тебя? Хилари?

– Да, домре Айден.

– Вкусный? – Я хитро прищурил глаза, сканируя этого молодого торговца.

– Я… я… Не советую вам его брать, – он совсем потух при последних словах.

– Вот как…

– Но я могу… – Он нерешительно поднял на меня глаза. – Я сейчас! Домре Айден, я сейчас!

Он развернулся и умчался, нырнув в незаметную щель между домами, расплескивая на ходу горячий хилари сомнительного качества. Я ухмыльнулся. Вот же прохвост. Толкает своим же собратьям дешевое пойло, тогда как мне побоялся продавать этот напиток.

Ожидать однозначно было приятнее в тени спасительного навеса городской пекарни. Двое посетителей, которые в этот час сидели за столиками этого заведения, учтиво поклонились при моем появлении.

– Не верю своим глазам! Домре Айден, какая честь. – Ко мне навстречу с распростертыми объятиями двигался Люсьен. Его пышные остроконечные усы были загнуты наверх, что говорило о прекрасном расположении духа. Он пригласил меня присесть за дальний столик и, понизив голос, поинтересовался: – Какими судьбами, Айден?

– Решил проведать своего старого друга. – Я хитро улыбнулся.

Люсьен вернул мне улыбку. Я уже видел, что большая усатая рыба попалась на крючок, и лениво откинулся на спинку кованого стульчика, приготовившись слушать.

– Хитрый же ты лис. В городе все спокойно, если тебя это интересует. Главным событием этой недели по-прежнему остается ежегодный Осенний Фестиваль. – Он протер быстрым движением свою небольшую лысину с седеющими по краям прядями. – Клянусь, если эта магова жара доберется и до дня фестиваля, я протяну свои ноги прямо там, на танцевальном помосте. – Он выругался и продолжил: – Кстати, вчера заходил Уильям. Ну и хвалился же он урожаем этого года. Превысил, говорит, показатели прошлой осени в два раза. Наше сотрудничество, говорит, с земельными магами дает свои плоды. Старый хвастун. Ну, нужно отдать ему должное, на площади Четырех сезонов уже вовсю возводят беседки для благословения, и я тебе скажу, их действительно в два раза больше, чем раньше. Мия моя уже все уши прожужжала об этом фестивале. Уже два платья заказала у домры Сайны! Два! – Люсьен несколько раз показал мне два пальца на руке, потом вдруг сентиментально улыбнулся, вспоминая о дочери, и, прокашлявшись, заметил: – Ну а что? Может, и найдет свою судьбу в парной тыкве и слезет с моей шеи на молодую шею. – Он засмеялся своей шутке, потом, вдруг посерьезнев, сказал: – Ты вот так скептически не смотри. Я свою Лаурочку так и повстречал, ага. Пятьдесят лет душа в душу, упокойте, Святые, ее душу. – Он поднес свою раскрытую ладонь к сердцу.

Я молча смотрел на старика и улыбался. Тревога за сестру, Иную, за город на время поутихла.

– Ваша история прекрасна. Но она одна на миллион.

– Главное – верить, Айден…

Я заметил парнишку, несущегося ко мне во весь опор через площадь.

– Был рад повидаться, Люсьен. – Я склонил голову в знак уважения и поспешно покинул пекарню, оставив своего друга в легком недоумении.

16

Айден

– Домре Айден! Домре Айден! – Паренек тряс передо мной глиняным кувшином. – Вот! Это мать варила. Свежайший корень хилари, такого даже на дальнем тракте не купишь.

– Кружка хоть есть?

Паренек расплылся в улыбке:

– А то, как же! – И, отстегнув от своего пояса фарфоровую чашку, расписанную цветами, он тут же налил из кувшина светло-оранжевый напиток. – Лучшая чашка из нашего дома.

Хилари действительно был горячим, от него валил пар, невзирая на жару вокруг.

– Сколько?

– Двенадцать серебряных. – Паренек стоял зардевшись, явно смакуя каждый момент. Можно травить своим друзьям еще много-много дней историю о том, как ты обслужил высоко знатного лорда, самого домре Айдена, Главу Форестала, пока всем не надоест или пока не найдется умник, посчитающий это враньем.

Я протянул ему один золотой, и мальчишка хотел было запротестовать, но как-то слабо у него это вышло. В глазах уже отражались золотые диски, а в подростковой голове уже явно зрел план, как потратить это богатство.

– Это за кружку. – И, подмигнув удачливому торговцу, я принял горячий напиток из его рук.

Паренек тут же радостно бросился наутек, а я направился к лавке, где оставил двух модниц из разных миров. Приблизившись к дверям этого двухэтажного здания, я принялся ждать.

Габриэлла

Я будто попала в кино. Все эти пышные рукава, оборки, гладкий прохладный шелк, по которому постоянно хотелось проводить пальцами, погружали меня в сказку. Сказку наяву.

Видела бы все это моя мама. Она шила такие наряды для нашего городского театра и просто обожала свою профессию. Я шмыгнула носом. Совсем не заметила, как из глаз полились слезы.

Бедная моя мама. Она, наверное, с ума сходит от неизвестности. Оставалась единственная надежда, что матери будет просто некогда звонить мне из гастрольного тура, в который они отправились еще две недели назад.

«Ну а там я уже вернусь. Совру что-нибудь насчет гриппа и слабости…»