Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

Семья Бориса Кларка занимала в железнодорожном бараке две небольшие комнатки. Под окнами оживали от зимней спячки голые прутья сирени. Весь куст кишел сварливыми воробьями. От лужи, стоявшей у самого порога, постреливали солнечные зайчики. Уже взявшись за скобу, Лазо не выдержал и обернулся. Ольга на цыпочках перебиралась через разъезженную грязную дорогу. Она по-женски держала руку на отлете. Вдруг она оступилась, Сергею почудился испуганный вскрик. В то же мгновение Ольга оглянулась, увидела, что он за нею наблюдает, и пошла по грязи, не разбирая дороги. Ему стало неловко, он поспешил нырнуть в низенькую дверь барака, но улыбка не отпускала его лица до тех пор, пока навстречу ему не вылетела ликующая стая детворы с пронзительными воплями:

— Дядя Сережа! Руки вверх!

Как обычно, с-самого порога начиналась игра: детишки «брали его в плен», он изо всех сил сопротивлялся. Нюта, жена Кларка, смотрела на начавшееся светопреставление и не могла сдержать улыбки. Командующий фронтом походил на увальня-медведя, барахтающегося со сворой щенков. Ребятишки захлебывались от восторга. Наконец им удавалось растянуть дядю Сережу на полу, сесть на руки и на ноги. Он объявлял, что сдается, и принимался выплачивать контрибуцию: вытаскивал из карманов леденцы и кусочки сахара.

За стол он уселся, обвешанный детворой.

Когда детей уложили спать, Сергей сказал Нюте:

— Бориса мы, наверное, сегодня не дождемся. Я заночую, мне завтра надо рано в штаб. Приезжает отряд из Владивостока.

Свет из комнатки, где было гостю постелено, Нюта видела всю ночь. На рассвете она осторожно заглянула.

Перед Лазо лежала карта, он сосредоточенно писал. Она подумала, что на этом человеке лежит громадная ответственность — командовать тысячами бойцов, сведенных в отряды и полки. Ей приходилось слышать разговоры Лазо с мужем. Сергей Георгиевич отдавал должное мужеству наших бойцов, но сожалел, что они слабо вооружены, недостаточно обучены, сильно влияние анархистов. А враг, если исключить хунхузов, способных только грабить, располагает прекрасными соединениями, прошедшими боевую выучку. Одолеть такого врага неимоверно трудно… И вот он не спит всю ночь, думает, набрасывает планы. Нюта прикрыла дверь и принялась растапливать печку.

Провожая его на вокзал, она призналась, что ночь напролет думала о них с Борисом, и попросила забрать ее на фронт. Он удивился:

— А детей с кем оставишь?

Она помолчала, лицо ее сделалось страдальческим.

— Не дай бог, случится что-нибудь с Борисом. Куда я со своей шестеркой?

— Не сходи с ума. А я на что? А Вася Бронников? Даже пусть нас убьют, останутся товарищи. Они тебе помогут поднять на ноги малышей.

Натянул шинель, туго подпоясался, разогнал за спину складки.

— Послушай, Нюта. Увидишь Васю Бронникова, скажи: к нему в сотню политбойца направили. Пусть он с ним немножечко… того… — Хотел что-то еще сказать и окончательно смутился. — В общем, он там сам увидит!

Отряд из Владивостока прибыл со своей артиллерией, с пулеметами. Большинство бойцов — настоящая «рабочая косточка»: железнодорожники, грузчики порта. Командный состав — исключительно большевики. Комиссаром отряда назначен старый большевик, политкаторжанин Губельман (партийная кличка Дядя Володя). Свой каторжный срок Губельман отбывал с земляком Лазо, легендарным Котовским. Он был свидетелем дерзкого побега Котовского с каторги.

Эшелон с отрядом разгрузился на станции Адриановка. Командир отряда Бородавкин и Губельман явились в штаб Забайкальского фронта. Сергей Лазо искренне обрадовался пополнению.

— Мы тут решили объединить ваш отряд с хабаровцами и амурцами. Создается ударная группа войск. Ей предстоит главная задача: наступать на Оловянную через станцию Булак.

Несколько дней командующий фронтом провел в частях ударной группы. Это был его метод: самому знакомиться с настроением и состоянием бойцов. Напоследок он заглянул к аргунцам. Командир третьей сотни Василий Бронников принялся расхваливать нового политбойца. С первого же дня Ольга сумела так себя поставить, что казаки буквально смотрят ей в рот. А если еще в бою себя покажет, такому политбойцу цены не будет.

— А верхом? — спросил Лазо. — Умеет?

— Научим, — заверил Бронников. — Это дело плевое. Главное — лошади не боится. Да и лошадь ее чует… Идем, у ней сейчас как раз занятия. Послушаем.