Огненная вьюга

Ликовало и высшее командование. Оно считало, что мощные и стремительные удары его подвижных соединений сокрушат оборону защитников Москвы и приведут к окончательному успеху немецко-фашистского оружия в этой войне. Но этого не произошло. Ни первый, ни второй этап «генерального» наступления успеха немцам не принесли. Дорого стоил врагу каждый метр, каждый шаг по Советской земле. Тысячи трупов захватчиков устилали поля брани. Сердитый ветер трепал полы их шинелей, мертвые волосы под расколотыми касками. Вьюга заметала тела. Через считанные минуты убитого уже закрывало белым саваном. Из-под него торчала разве что нога, рука или дуло карабина.

…Комиссар отыскал на карте Клин, Солнечногорск, Яхрому, Красную Поляну, Крюково. Там уже был враг, там уже звучала чужая лающая речь, по-разбойничьи хозяйничали захватчики. Враг вплотную подошел к столице. От деревни Катюшки, южнее Красной Поляны, до центра Москвы оставалось всего 27 километров.

А вот и не сдавшаяся врагу Тула — кузница советского оружия. Танковые дивизии Гудериана, получив отпор у ее стен, устремились в обход города на север к Кашире и Коломне. Замысел их был понятен. Глубоко обойти Москву с востока и взять ее в клещи. Как же дальше развернутся события? И об этом тогда не знал Огнивцев, но верил, что Москва устоит. Иначе просто быть не может!

Где-то на северо-востоке раздался тяжелый взрыв, за ним еще и еще. Дом вздрогнул, в горнице задребезжали стекла. Спавший на полу раненый солдат подхватился, поднял ухо шапки, прислушался:

— Не Москву ли взрывают? А?..

— Спите, — тихо, но внушительно сказал комиссар. — Не видать немцам Москвы как своих ушей. Это, скорее всего, взорвали что-то партизаны или работает наша авиация.

Солдат облегченно вздохнул, снова улегся, натянул на голову воротник десантной куртки.

Успокоил бойца комиссар, а у самого на сердце тяжко. «Крепок наш народ, сильна Красная Армия, но война есть война, всякое может случиться, — тревожно думалось ему. — А вдруг немцам удастся прорваться в столицу?»

Вспомнился пленный майор Шмитке, его наглое поведение в начале допроса и смертельный страх перед расплатой, готовность отвести от себя возмездие любой ценой, не считаясь ни с чем. «Вот так и каждый из них, — думал Огнивцев, — начинает прозревать, когда жареный петух в одно место клюнет». Крестьяне подмосковных деревень, где побывали разведчики старшего лейтенанта Васильева, рассказывали, что многие немецкие солдаты перед уходом на передовую были настроены пессимистически, некоторые из них плакали и открыто говорили: «Майн копф капут» (дескать, пропала моя голова). А один фельдфебель-связист сказал хозяину дома, что «нападение Германии на Советский Союз было ошибкой». Но еще далеко не все солдаты и тем более офицеры рейха думали так. Большинство из них, опьяненные успехами, оболваненные геббельсовской пропагандой, все еще верили в победу на восточном фронте. Им казалось: еще один рывок танковых дивизий генералов Гоота и Хюпнера и они будут на Красной площади.

…Снова вздрогнула, тяжело качнулась земля. Спавший у печки рядом с ранеными дед Ерофей поднял голову, перекрестился и что-то невнятно проговорил «о русском христолюбивом воинстве». Комиссар тяжело опустил туго сжатый кулак на карту:

— Врешь! Не пройдешь, гад! Осилим…

9. БЕССОННАЯ НОЧЬ ПОДПОЛКОВНИКА ИОФФЕ

Начальник артиллерийского склада подполковник Иоффе пребывал в весьма скверном настроении. Прошли почти сутки, как бесследно исчезли его заместитель майор Шмитке и ефрейтор — писарь склада. Пропали, как в воду канули. Что же могло случиться? Куда они запропастились?

Сидя в холодном кабинете бывшей средней школы села Румянцево, он беспрестанно звонил по телефону то в Волоколамск, то в Истру, но все безрезультатно. О пропавших ничего не известно.

Исчезновение майора в тылу событие не ординарное. Иоффе должен был немедленно доложить начальству об этом. Но он вначале медлил, попавшись, как мальчишка, на в общем-то нехитрую уловку тех, кто выкрал или убил его заместителя. Выглядело-то все вполне правдоподобно. Со Шмитке подобные истории случались. Было же еще летом, когда он несколько дней пропьянствовал с какими-то женщинами, мягко говоря, сомнительной репутации. Была надежда, что и сейчас произошло нечто подобное. Но прошло время и стало ясно: на этот раз дело гораздо серьезнее. Собственно, судьба Шмитке меньше всего беспокоила начальника склада. Свернул себе где-то шею и поделом. В последние недели он слишком много пил, занимался какими-то, наверняка нечистоплотными денежными операциями, проводил ночи за картами. Вот тебе и почтенный отец семейства! Черт бы его побрал… А вот как объяснить начальству, почему сразу же, как полагается, не доложил о его исчезновении? Голова кругом идет. И начальник первого отдела майор Геккер, которому было поручено заняться делом Шмитке, не спешит с докладом.

Раздался стук в дверь.

— Войдите.