Огненная земля

Южное побережье Таманского полуострова открылось пустынными, ровно срезанными берегами, с белой каймой прибоя. Справа в облачной дымке угадывались горы Крыма, ближе — возвышенности Тамани. Перемычка далекой вулканической гряды как бы связывала западное побережье с заклубленными облаками высотами Предкавказья.

Тамань! Древняя таинственная земля лежала перед взором Букреева. Вспомнились давно прочитанные книги о коралловых океанских островах, о Саргассовом море. Волны кипели у побережья, и нигде нельзя было обнаружить признаков жизни. Как будто они были первыми мореплавателями, подходившими к этому необитаемому полуострову.

На траверсе мыса Железный Рог показались два неприятельских самолета. Выполняя приказ флагмана, немецких разведчиков не отогнали. Пройдя над кораблями, самолеты скрылись.

Корабли круто повернули к земле, к тому пункту, где сосредоточивались десантные войска.

Букреев передал на все корабли команду приготовиться к высадке. Берег приближался. Теперь были хорошо различимы железные остовы полузатопленных самоходных немецких барж и незаметный издали, прилипший к воде причал. Крутое побережье заканчивалось песчаным отмельным подбоем, по которому неслись длинные пенные волны. Чайки, отяжелевшие от обильной пищи, уже без крика выхватывали глушеную рыбешку, засеребрившую море. Бакланы охотились в одиночку, подолгу прицеливаясь к добыче и спускаясь на нее с устремленными вперед клювами.

— Немцы здесь недавно бомбили, — равнодушно заметил Звенягин. — Имейте в виду, Букреев: нужно очень быстро произвести рейдовую разгрузку. К причалу нам не подойти, — здесь очень мелко.

Корабли бросили якоря, но не глушили моторов. От причала сразу же отвалили многовесельные шлюпки и связанный из бревен плот, идущий на шестах, которыми упирались в мелкодонье. На веслах и на шестах работали моряки, радостно кричавшие еще издали.

Десантники умело подтянули к кораблям шлюпки, распределились, сами сели на весла и быстро пошли к берегу. Плот, нагруженный в первый рейс имуществом взвода связи, возглавлялся лейтенантом Плескачевым, ловко, по-рыбачьи работавшим шестом. Плот легко подносило на волне, опускало, но не захлестывало.

— Не сломайся, Плескачев! — крикнул Рыбалко, устроившийся на корме шлюпки.

— Сломаюсь — починят, Рыбалко! — отозвался Плескачев, налегая на шест.

Наспех сколоченный причал был оборудован деревянными полами, разлохмаченными и потертыми при швартовке. Сваи не успели потемнеть. Доски тоже еще не набухли и потому не гнулись, а стучали под ногами. Рыбалко, выскочивший первым на помост, определил по этим признакам, что сооружение недавнее. На причале поджидали краснофлотцы. На поясах у них висели кинжалы и трофейные пистолеты.

— Севастополь воевать, братки? — спросил пулеметчиков широкоплечий краснофлотец.

— Сусликов по степи гонять! — огрызнулся Шулик, не любивший загадывать ничего раньше времени.

— Тут сусликов нет. Тут самые слепыши. А крыс сколько, братки!..

— Давай помогай! — оборвал его Шулик. — Любишь ты, вижу, парень, языком ножи точить.

— Как — языком? — обидчиво спросил краснофлотец, пренебрежительно измеряя взглядом низкорослого Шулика. — Ты с какого корабля будешь?

— С крейсера святого лентяя… Тащи-ка лучше вот весь этот хабур-чабур подальше от водоплеска. Ишь какая волна играет…

Плот вторично возвращался со взводом пэтээровцев. Люди сгрудились, удерживая на весу свои длинноствольные ружья и ящики с патронами. Яровой приспособил вместо правила доску, и плот двигался теперь спорее и не крутился.

Шлюпка с Букреевым и Баштовым шла под ударами весел опытных моряков «тридцатки». Красиво ошвартовавшись, шлюпка снова полетела к кораблям, и на веслах остались моряки «тридцатки» с гвардейского крейсера «Красный Крым», очевидно успевшие соскучиться по своей моряцкой работе.

Букреев огляделся. Крутой, метров в тридцать, глинистый обрыв тянулся к западу. В противоположной стороне белело резко отличное от морской синевы соленое озеро, вернее, лиман с солончаковым побережьем и низкими камышовыми порослями. Ветер гнал по озеру сытую волну и со степи сносил в море бурьяны, которые снова прибивались к берегам, мокли и гнили, смешанные с водорослями.

Батальон быстро выгружался и располагался пока у берегов. Пулеметчики ставили на катки пулеметы, минометчики просматривали лямки. Все проверяли и подгоняли снаряжение, перебирали в ладонях запалы гранат, протирали автоматы и винтовки.

Причалила последняя шлюпка с автоматчиками.

Усиленный рокот моторов донесся с моря. Корабли уже снялись с якорей и, разделившись на две группы, разошлись в разные стороны. Одна группа направилась к Анапе, вторая, под командованием Звенягина, пошла к Таманскому порту, куда можно было прорваться даже в светлое время суток прорытым в войну каналом у основания Тузлинской косы. Три орудийных выстрела донеслись с флагманского корабля. Это был прощальный салют Звенягина. Чайки сбились в стаи, закричали. Моряки подняли на винтовки и автоматы бескозырки и долго приветственно махали уходившим кораблям.

Глава шестнадцатая