Огненное колесо

– Ну-ну, что в этом толку? Я спокойно женюсь на тебе, когда мы приедем во Францию. Флосс умерла, и все будет законно и правильно. За мной сегодня ночью должны приехать. До двух часов не будет луны, а прилив высоко поднимется к одиннадцати. Все, что от тебя требуется, это тихо и хорошо вести себя до того времени. Еще до утра мы окажемся во Франции вместе с самым прекрасным грузом, какого еще мы никогда не перевозили, и поженимся, как только я смогу это организовать.

Она отчаянно закрутила головой, выражая свой отказ. Языком она начала выталкивать кляп, попыталась что-то сказать, но, кроме сдавленных звуков, ничего не получилось.

Его темное лицо осветилось белозубой улыбкой.

– Побереги слова о любви, – произнес он, – потом скажешь. – Он снова слегка дотронулся до ее щеки. – Лучше постарайся уснуть – осталось еще несколько часов. – Затем он исчез из виду, унеся с собой свечу.

Шло время.

Инспектор Крисп поднимался по лестнице впереди всех, но, когда они дошли до лестничной площадки, он отступил в сторону, и мисс Сильвер первой свернула в левый коридор. Справа и слева располагались комнаты, которые занимали Джекоб и Джеффри Тавернер. За комнатой Джеффри были большой чулан, ванная и комната, которую занимали Кастеллы. За комнатой Джекоба Тавернера находились черная лестница, бельевая, туалет и комната Эйли.

Мисс Сильвер обратилась к Джону Хиггинсу:

– Мистер Хиггинс, вы плотник. Если здесь есть потайная комната, то где это наиболее вероятно?

Он посмотрел на нее сосредоточенно и хмуро.

– В районе трубы или лестницы.

– Лестница старая?

– Да, мэм.

Но туалет ведь не такой старый. Здесь, наверное, проводились какие-то работы, когда прокладывались трубы. Ход должен быть более старым. Они бы не стали рисковать своими тайнами, разрешив работать слишком близко от потайного места. Вряд ли его сделали с той стороны. Но я подумала, что в бельевой вполне может быть скрыт такой вход. Было бы вполне естественно держать его закрытым. Мне кажется, что вход должен быть где-то между бельевой и задней лестницей. Вполне возможно, что использованы и ступени лестницы.

Кастелл воздел руки вверх:

– Но это сумасшествие! Вы что, собираетесь разобрать мой дом по частям только потому, что Эйли испугалась и сбежала?

Затем произошла некоторая заминка – искали ключ от бельевой.

– Говорю я вам, он должен быть у Эйли! Она отвечает за белье. Ей приходится менять простыни, наволочки, полотенца. Неужели вы думаете, что она каждый раз прибегает ко мне за ключом? Мне что, нечего делать?

Мисс Сильвер повернулась к Энни Кастелл:

– Должен быть запасной ключ. Думаю, что он у вас. Вы можете его принести? Или мне попросить мистера Хиггинса сломать замок?

Губы Энни беззвучно шевелились. Но прежде чем они смогли узнать, что она хотела сказать, вмешался ее муж:

– Это ужасно! Вы не можете ломать мои двери!

Мисс Сильвер осторожно кашлянула.

– Этого не нужно будет делать, если вы дадите мне ключ, мистер Кастелл.

Он развел руками.

– Вы оскорбляете меня! Но мне нечего прятать. Если есть другой ключ, то вы его получите. Вы увидите, что там ничего нет. – Он повернулся к жене и сделал повелительный жест. – Энни!

Тогда Энни перешла на противоположную сторону коридора и вошла в свою комнату. Через минуту вернулась с ключом. Кастелл взял его, вставил в замок, распахнул дверь и отошел в сторону.

– Вот, можете убедиться сами. Здесь нет запертых девушек, нет трупов. Здесь есть только белье! На средней полке стоит свеча. Возьмите ее, зажгите и смотрите сами! И когда вы ничего не найдете, кроме простыней и наволочек, то, возможно, извинитесь за нанесенное мне оскорбление!

В бельевой не было окна, она была очень маленькой комнатой. Пространство от пола до потолка занимали полки. Колеблющийся свет свечи падал на ровные ряды аккуратно сложенного белья. Одна полка была занята подушками, другая – старомодными вафельными покрывалами. В комнате стоял аромат лаванды и едва заметный запах чего-то еще.

Мисс Сильвер первой вошла в комнату. Она почувствовала весьма странный. Когда она чиркнула спичкой, чтобы зажечь свечу, он был на мгновение вытеснен запахом серы. Но запах серы развеялся, а прежний остался – слабый и легкий запах сигаретного дыма. Никто из присутствовавших не курил, и не было даже намека на табачный запах, пока мисс Сильвер не вошла в бельевую и не почувствовала его там. Она поставила зажженную свечу на одну из полок и вернулась к двери. Она искала Джона Хиггинса, но, когда его увидела, то немного подождала, прежде чем позвать его. Он стоял, прислонившись спиной к стене коридора, позади людей, толпившихся около бельевой и заглядывавших в нее. Его руки были опущены и сжаты в кулаки, глаза закрыты, а губы шевелились. На лбу выступил пот. Слова «горячо молится» пришли в голову мисс Сильвер при взгляде на него. После минутного колебания она выступила вперед – все остальные расступились перед ней – и подошла к Джону.

– Мистер Хиггинс…

Когда она дотронулась до его руки, Джон открыл глаза. Они были удивленными, будто он только что находился где-то далеко, но неожиданно вернулся: