Огненное крыло

— Если жив, то непременно найдет нас. Если погиб, то все равно мы ничего не можем с этим поделать. Так или иначе, он хотел, чтобы ты выбрался отсюда и вернулся домой.

Но было еще одно обстоятельство, удерживающее Гриффина.

— Может, мне остаться здесь, с тобой? — проговорил он, отчаявшись.

— О чем ты? Я здесь не останусь!

— Мне кажется, будет несправедливо, если я вернусь домой, а ты нет.

— Пойдем, Грифф, не глупи!

— У меня есть предложение. — Слова лились неудержимым потоком, быстрее, чем он успевал их подумать. — Я умру здесь, и мы вместе пойдем в Древо, договорились? И тогда попадем в одно и то же место. Ты не останешься одна. Это будет справедливо!

— При чем здесь справедливость?

— При том, что ты умерла по моей вине! — выпалил он. Гриффин не мог больше скрывать от нее правду. Невысказанное признание душило его, комом стояло в горле. Или в сердце.

— О чем ты болтаешь? — тихо спросила Луна.

— Я уронил на тебя огонь.

— Но ведь ты говорил…

— Я обманул тебя. Мы украли у людей огонь. Это я придумал, потому что хотел поразить всех, и я нес в когтях зажженную от человеческого костра соломинку. Но она горела быстрее, чем ожидалось. Я побоялся обжечься и выпустил ее. Она упала прямо на тебя, и ты загорелась.

Она ничего не ответила, глядя мимо него.

— Луна? — позвал Гриффин с несчастным видом. Он заговорил об этом не только из-за чувства вины. Он думал и о себе. Ему хотелось признаться и освободиться от этого; хотелось, чтобы она сказала ему: все в порядке.

— Так ты не знал, что я под тобой? — тупо спросила она.

— Я не помню, — сказал он, снова ощутив прилив отчаяния.

— Ты только почувствовал, что тебе жжет когти, и бросил ее?

Луна всегда была такая спокойная и чуткая. Он надеялся, что так будет и сейчас. Она все поймет и скажет ему, чтобы он не винил себя.

— Так получилось. Я даже не успел об этом подумать. Я просто разжал когти, и соломинка упала.

— У тебя не было времени проверить, что внизу?

— Нет.

— Не было даже доли секунды, чтобы просто взглянуть вниз?

Гриффин, не дыша, пристально смотрел на нее.

— Ты не мог отбросить ее в сторону, чтобы она не попала на меня?

— Я… наверное, мог, — запинаясь, выдавил он. — Я не подумал…

Луна засмеялась, но это был нехороший смех; не так она смеялась раньше.

— Это нечестно! Я умерла, потому что ты оказался слишком труслив, чтобы посмотреть вниз или удержать ее секундой дольше!

— Знаю, я виноват.

Ему хотелось, чтобы всего этого не происходило с ним. Но от себя не уйдешь, не скроешь того, кем он всегда был — трусом. Можно ли ожидать, что она простит его?

— Все было бы хорошо, если бы огонь ударился о ветку, Грифф, — негодовала Луна. — Но погибнуть из-за такой дурацкой случайности? И погибла я одна! А ты просто хочешь остаться здесь, с этими летучими мышами! — Теперь она кричала громче, и впервые в жизни Гриффин ее испугался.

— Прости, — снова сказал он.

Она резко повернулась к нему:

— А ты не хочешь отдать ее мне?

— Что?

— Свою жизнь! Она по праву принадлежит мне. Я хочу ее обратно!

— Луна…

Она налетела на него, вцепилась когтями, стала бить крыльями.

— Из-за тебя я никогда не увижу свою маму! Никогда не буду живой!

Он не сопротивлялся; с его стороны это было бы нечестно. Луна разозлилась не на шутку, и Гриффин заслужил это — он только сжался в комочек, прижал уши, обернул вокруг себя крылья, принимая ее удары.

— Ты и твое дурацкое свечение! — кричала она. — Я хочу это свечение!

Гриффин почувствовал, как ее зубы впились в его плечо. Он вспомнил об ауре, исходящей из его тела, и страх обуял его.

— Луна! Перестань, мне больно!

— Это нечестно! — визжала она, снова и снова колотя его. — Думаешь, умереть — значит разом решить все проблемы? Это значит просто сдаться!

— Вспомни себя в пещере! — бросил ей в лицо Гриффин. — Ты тоже хотела сдаться!

Ее коготь глубоко вонзился ему в плечо, и его тело пронзила острая боль. Не раздумывая, Гриффин раскрыл крылья, оскалился и зашипел. Луна чуть отскочила назад и, тяжело дыша, смотрела на него, будто очнувшись от кошмара.

— Ох, — упавшим голосом прошептала она. — Гриффин… Прости!

— Все нормально.

— Нет. — Она в ужасе затрясла головой. — Это было отвратительно! Я не могу поверить, что я вела себя как те летучие мыши…

— Неправда, ты просто потеряла голову, вот и все, — сказал Гриффин. — На твоем месте так поступил бы каждый.

— Я не поранила тебя?

— Просто напугала.

Некоторое время они молчали, восстанавливая дыхание.

— Но я все-таки рад, что ты сделала это, — признался Гриффин.

— Почему?

— Я понял, что хочу жить, — сказал он. — Я не хочу умереть здесь.

Данте проводил их к самой высокой башне долины. Ее вершина возвышалась над светящимися холмами. Каждый удар крыльев причинял боль, и Гриффину пришлось два раза отдыхать, пока они поднимались вверх.

Самого Древа они не увидели, только сильное зарево на горизонте. Время от времени к небу взлетали мощные языки пламени. Гриффин вздрогнул и посмотрел на Луну, но ее мордочка была непроницаемой, словно маска.

— Вот ваше Древо, — сказал Данте. — Не очень далеко, около десяти тысяч взмахов крыльев.