Огненное лето 41-го

Наскоро похоронив погибших, выдвигаемся дальше, но буквально через час на нас опять налетают пикирующие бомбардировщики немцев. И еще раз, и ещё… Каждый раз мы несём потери пять, семь, девять машин. Если так пойдёт и дальше, то до Гродно не доберётся никто! Между тем в наушниках слышны звуки какого-то боя: мат, проклятия, вопли о помощи на всех языках; какой-то грохот и треск. Судя по всему — километрах в десяти-пятнадцати от нас идёт большая драка. И кому-то очень сильно достаётся! Хоть бы немцам, хоть бы… Внезапно башенный стрелок, сидящий за зенитным пулемётом трясёт меня за плечо:

— Товарищ капитан! Товарищ капитан!

Я высовываюсь наружу и замираю от удивления: навстречу нам движется беспорядочная колонна людей. Бойцы, гражданские, до отказа забитые барахлом грузовики, легковушки…

Самое удивительное, что большинство солдат без оружия. Они что, дезертировали что ли?! К нам бросается какой-то лейтенант и кричит:

— Танки! Немцы прорвались!

— Колонна, стой!

Мой «Т-28» замирает на месте, я соскакиваю с брони и хватаю труса за грудки:

— Какие немцы? Где, сколько?

— Там! Много!

Его губы дрожат, парнишка явно не владеет собой. Грязный подворотничок, выступившая щетина на щеках… паникёр! Отшвыриваю его от себя и забираюсь на броню. Так, впереди какое-то движение: вижу мотоциклиста, похожего на делегата связи. Тем не менее он, не обращая внимания на мои сигналы, проскакивает мимо нас вместе с беженцами. Что же делать? Впрочем, приказ есть, нужно его выполнять. К тому же, до места назначения осталось не так уж и далеко…

На всякий случай командую усилить бдительность и мы трогаемся…

* * *

Над Августовым густой дым, с небес пикируют бомбардировщики и высыпают на городок свои бомбы. Множество пожаров, улицы сплошь завалены обломками. Пожары никто не тушит, руины — не разбирает, но на въезде в город нас останавливают:

— Кто такие?

— Капитан Столяров. 29 дивизия, батальон средних танков. Прибыл согласно распоряжения командира полка.

— Извините, товарищ капитан, не разобрал ваше звание! Сейчас доложу!

Старшина-пехотинец крутит ручку полевого телефона и докладывает срывающимся голосом. Через минуту зовёт меня к трубке, в которой рокочет густой начальственный бас:

— Столяров?

— Слушаю.

— А где остальные?

— Сзади должны идти. А кто говорит? Представьтесь, пожалуйста.

— Это Мостовенко. Давай, быстро ко мне!..

Старшина любезно предоставляет мотоцикл, и через пятнадцать минут я в штабе, который размещается в подвале бывшего Дома культуры. После краткого доклада генерал ставит задачу моему батальону нанести встречный удар по частям противника, остановить и уничтожить врага. Сведений о силах немцев у него нет, впрочем, как и карт местности. Зато имеется целая кипа листов с территорией Польши.

Кое-как выясняю у заместителя, где могут быть наши части — вроде бы севернее города. Попутно интересуюсь, насчёт бензина, но в ответ получаю только унылое «не знаю, товарищ капитан, бомбят нас»…

Конечно, на один бой горючего и боеприпасов хватит, а дальше-то что? Но большому начальству на это, по большому счёту, наплевать, и меня быстро выпроваживают прочь, так и не дав ни карты, ни топлива, ни снарядов, ни патронов. Делать нечего, нужно возвращаться. Пешком конечно, ведь мотоцикл уже уехал, а улицы завалены вывернутыми с корнем деревьями, разбитым стеклом и кирпичами, кое-где попадаются трупы лошадей и людей… Война…

Глава 6

Вся суббота прошла в беготне по магазинам, поскольку завтра утром едем домой. Ходили вчетвером — я с Катей, Сашка, понятно, с Татьяной. Билеты взяли на поезд до Гродно, а оттуда уже на Ленинград и Мурманск. Дорога не короткая, так что надо и продукты на дорогу купить, и, само собой, подарки родителям.

Отцу достали в комиссионке настоящую немецкую бритву марки «Золинген», матушке нашей — на шикарную кружевную шаль с братом скинулись. Ну, а для сестрёнки уж девушки расстарались, какие-то духи и отрез на платье приобрели. Надеюсь, понравится.

Все мы взволнованы предстоящим путешествием, особенно Таня. Впрочем, понятно, почему: Сашка шепнул, что она в положении, так что, надо будет за ней присматривать. Вот что значит, старший брат — и тут опередил!

Наконец этот невыносимо-длинный день подходит к концу, и мы, навьюченные, словно саамские олени, разбегаемся по своим домам. Утомлённая и взбудораженная завтрашними событиями Катя проваливается в сон, едва коснувшись подушки, а мне отчего-то не спится, ворочаюсь, наверное, уже часа три. И покурить на кухню пару раз ходил, и крутился, а сна ни в одном глазу, да еще и на душе как-то муторно, плохо…

Ведь завтра… то есть нет, уже СЕГОДНЯ, начнётся война!!! А может, в Москве все-таки ошиблись? Может, ложные сведения? Эх, поскорей бы утро! Если ничего не случится — в вагоне отосплюсь. Глубоко вздохнув, прикрываю внезапно отяжелевшие веки и незаметно для себя начинаю дремать…

* * *