«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

– Я мыслю, у них два пути, – изрек отец Григорий. – Один на запад, каким пришли, второй – вниз по Кержени. Если они двинутся вниз, то вот здесь они перейдут Кержень по броду и по восточному берегу, по высохшим старицам и заливным лугам до низовых бродов, а там хоть во все стороны…

Протоиерей задумался. С минуту он рассматривал карту, затем сказал:

– Князь Владимир Дмитриевич если поспеет, то может отрезать западный путь степнякам… – и протоиерей, взяв уголек, провел пунктир, почти повторяя путь, начерченный Кубиным, но на половине уходящий южнее. – Тут войско должно пройти. Здесь лес чище, и лощина аккурат к реке ведет, а Кержень здесь хоть и глубок, но переправиться можно, и оба берега пологи. Всего десять саженей вширь, может, чуть поболе. – Отец Григорий отметил место на карте. – Почему именно тут? Потому что если князь переправит войско на западный берег Кержени в этом месте, то перекроет степнякам первый путь. Вот, посмотри… – протоиерей опять рисует пунктиры, – здесь можно пройти и здесь. Кута, мыслю, темнику про все пути рассказал. И темник должен оценить каждый путь отхода. Я мыслю, степняки пойдут вниз по Кержени. Почему, как мыслишь?

– В тех местах никакого преимущества у легкой конницы, – сказал Кубин. – Не развернешься. Даже пара сотен для степняков станет хорошей преградой, а вдоль восточного берега довольно широкие луга имеются.

– Именно! – подтвердил отец Григорий. – И именно от этого места можно идти хоть куда, так называемый… э-э-э… забыл…

– Оперативный простор? – подсказал я.

– Да. Видишь? – И Иван Петрович начертил три стрелки: вдоль реки на юг, на юго-восток и восток. – Если темник поведет свой тумен на восток или на юго-восток, то в первом случае выйдет к Вершам, а во втором – к Китежу.

– Значит, надо оставить часть дружины тут.

– Ты прав, мой молодой друг, – улыбнулся отец Григорий. – Именно об этом и речь. Смотри, какая там особенность…

Протоиерей на чистом месте холста схематично нарисовал реку, рядом две узких и одну широкую полосу, которая сужалась в нижней части.

– Вот это Кержень, – Иван Петрович показал на левую полоску, – это – старица, местами заболочена, а это, – он показал на сужающуюся полосу, – луг. И по краям лес с дикими завалами. Вот тут, с луга, можно узким местом пройти, всего четверть версты по старому руслу. А там…

– Оперативный простор… – пробормотал я. – Хорошо местность знаете, даже карты не надо.

– Довелось хаживать, когда мордву замиряли, – пояснил отец Григорий, – я тогда еще тысяцким был.

– Ясно, – я еще раз внимательно посмотрел на карту. – Значит, князь идет с дружиной к Керженцу, переправляется, оставив часть ратников тут, – я ткнул в точку на карте, – затем он проходит здесь, проверяет все места, где черемис Никола видел степняков, и, если их не находит, идет к Безменинскому броду и движется вниз по реке.

– Именно так, – подтвердил отец Григорий.

– Хороший план, – сказал я. И мысленно хихикнул – некоторый подтекст выражения, вкупе с тем, что мы тут все за всех решили, несколько веселил. – Осталось довести решение штаба до полководца. Не заартачится ли княже?

– Владимира Дмитриевича я беру на себя, – произнес протоиерей. – И о тебе, Владимир Иванович, с князем поговорю.

– Заградотряд?

– Он самый, – кивнул Иван Петрович. – Устоишь в сражении – станешь воеводой. Об этом я тоже с князем потолкую.

Глава 8

Дружина переправилась на западный берег Керженца, оставив под моим началом часть ратников. В общем, мне достались мощные, блин, силы. Триста сабель, если полусотню отроков не считать. Впрочем, после подсчета всех ратников оказалось, что собралось две тысячи бояр и оружных холопов. Еще подошло городское ополчение, но их было всего чуть более тысячи. Вот и получилось, что против шести-семи тысяч кочевников мы выставляем всего четыре с половиной тысячи.

Поутру отец Григорий имел долгий разговор с князем, а затем Владимир Дмитриевич собрал боярский совет, на котором Велесов объявил «свой» план. Что интересно, при оглашении боярин Горин сразу поддержал эту идею и сам вызвался встать под мою руку. После молебна войско выдвинулось к Керженцу. Переправлялись вплавь, но споро. Мой отряд прикрывал переправу на этом берегу, а потом выдвинулся на север вдоль реки.

Что ж, все как отец Григорий и описывал: узкий проход по лощине меж лесных завалов вывел на холм, за которым раздался в стороны довольно-таки просторный луг. Я привстал на стременах, оглядывая поле, поросшее густой травой и молодыми березками.

Слева за густым кустарником и кучами сухого сплавника угадывался Керженец; чуть ближе, параллельно реке, была старица. Справа стеной стоял лес. Сам луг тянулся почти на километр, постепенно расширяясь, и заканчивался перелеском. За теми мелкими березками – еще один луг, но шире этого.

– На бутылочное горло похоже, – хмыкнул Матвей Власович, осматривая местность.

– Ага, как отец Григорий и говорил…

– Иван Петрович – стратег, – сказал Кубин, – недаром в академии генштаба учился. Вот токмо пробка для этой «бутылки» размером маловата оказалась.