Огненные драконы (ЛП)

— Иди, помойся, — сказала она, наконец. — Я обещаю, что не засну, пока тебя не будет, буду следовать указаниям доктора. Ты почувствуешь себя лучше, когда очистишься.

Он собрал свою половину чистой одежды и вернулся в ванную. Это была маленькая комната с крепкой деревянной ванной, перилами, заваленными полотенцами, и еще одним окном, хотя вид снаружи был скрыт туманом или облаком. Он обнаружил, что над ванной была насадка для душа, а также краник ниже, на случай, если захочется наполнить ванну. Он отказался от мысли постоять под душем и вместо этого включил кран, стащил с себя остальную одежду и осторожно залез в ванну, как только вода поднялась почти до краев.

Горячая вода доходила ему до подбородка, пальцы рук и ног покалывало, когда они нагревались, кожа зудела, когда приспосабливалась к температуре. А потом жар проник в его измученные кости, окончательно согревая… впервые с тех пор, как он покинул волчий лагерь тайком. Там, в Ульфаре, даже теплая погода вызывала у него головокружение и усталость. Теперь жар был просто приятным. Это было странно. Что же изменилось?

Его мысли кружились вокруг, как горячая вода, пока он отмывался, смесь облегчения от того, что его сестра снова рядом — что он может пройти по коридору, чтобы найти ее, когда захочет — и беспокойства, и сожаления о своих друзьях в Ульфаре. Он начал находить там дом, и теперь он никогда больше не будет сидеть за столом в столовой с ними снова, наблюдая, как Сакариас пытается уговорить его найти местечко для десерта, в то время как Виктория спокойно положит овощи на его тарелку, пока он не смотрит. Больше никаких страданий во время занятий боем со всеми остальными, бесконечных кругов по спортзалу под бдительным оком профессора Эннар.

Андерс начал искать там дом, а теперь потерял его… и понятия не имел, сможет ли найти его здесь. Он был сиротой и привык обходиться там, где ему приходилось, но подумает ли об этом Дракон-сход? Что будет, если он не сможет — или не захочет — ответить на их вопросы?

Он наклонился, чтобы вытащить пробку, и медленно вытерся. Одежда, которую Эллюкка подобрала для него, была мягкой и хорошо сшитой: темно-синие брюки, светло-голубая рубашка и темно-зеленая туника поверх нее. Такая же практичная, как его волчья шкура, хотя и более небрежная.

Мальчик толкнул дверь и увидел, что Лисабет сидит на кровати и ест густую похлебку.

— Эллюкка вернулась с едой, — сообщила она ему с набитым ртом.

Миска Андерса стояла на маленьком столике у двери, и он взял ее, опустившись на свою кровать, мягкое лоскутное одеяло прогнулось под ним. В течение следующих нескольких минут все было тихо, пока они макали темно-коричневый хлеб в густую подливку тушеного мяса и жевали говядину, морковь и картофель.

Когда они закончили, у Лисабет оставалось еще несколько часов, чтобы не заснуть, поэтому они положили сапоги на теплый каменный пол, надеясь, что кожа высохнет, и откинулись на подушки. Андерсу до смерти хотелось забраться под одеяло и закрыть глаза… потому что он был измучен, и потому что сон даст ему передышку от мыслей и вопросов, которые вертелись в голове. Но он заставил себя держать глаза открытыми.

— Итак, — сказал он, пробуя слова вслух, — мы в Дрекхельме.

— Мы лежим в их постелях, — согласилась Лисабет. — Стая и лапы, мы не могли бы быть больше в Дрехельме, даже если бы попытались.

— Лучше бы ты не приходила, — прошептал Андерс. — Не то чтобы я не хотел, чтобы ты была здесь, — поспешил он продолжить, услышав ее обиженный вздох. — Но теперь ты не можешь вернуться домой. Я привык переезжать в новые места, находить приют везде, куда бы ни пошел. Но Ульфар всегда был твоим домом.

— Мы даже не знаем, позволят ли они нам остаться, — тихо сказала она. — Ты слышал, что сказал тот человек в лазарете.

— Вот это меня и беспокоит больше всего, — признался он. — А что, если они хотят, чтобы мы рассказали им то, чего не можем?

— Возможно, у нас нет выбора. И они будут задавать вопросы не только о секретах Ульфара, но и о твоем Ледяном Огне.

— У меня самого есть вопросы по поводу моего Ледяного Огня, — сказал Андерс. — Я не знаю, как мне это удалось, но могу сказать, что он… исчез. Не думаю, что смогу сделать это снова, я не знаю, как.

— Может быть, мы сможем сказать им это, — прошептала Лисабет. — Они подумают, что мы не так опасны. — В ее голосе не было особой надежды.

Но эта мысль уже начала укореняться в голове Андерса.

— Мы не должны просто ждать, — тихо сказал он. — Мы говорили о том, что не можем вернуться в Холбард, но, возможно, есть выбор между тем, чтобы пойти туда и остаться здесь.

— Что ты имеешь в виду?

— Если утром Рейне станет лучше, она поможет нам найти другое место. Где-нибудь, где они не смогут нас найти, по крайней мере, пока мы не узнаем, что они придумали для нас, — предположил он.

— Как ты думаешь, она будет достаточно здорова, чтобы двигаться? — судя по тону Лисабет, она уже всерьез обдумывала эту идею, и Андерс понял, что она беспокоилась не меньше его.

— Думаю, мы должны навестить ее, как только взойдет солнце, — сказал он. — И выяснить это.