Огненные годы

Владимир внимательно и подозрительно осмотрелся.

Он заметил под снопом, прислоненной к стене конопли, кольцо от небольшой дверки.

«Ага»! – подумал он и, осторожно выбравшись, быстро побежал к своим.

– Что-то подозрительно! – согласились товарищи, и, захвативши винтовки, отправились во двор.

Они растаскали хлам в стороны, откинули сноп и распахнули небольшую дверку, должно быть от бывшего курятника.

– Эй, кто там?! Выходи!..

Молчание.

– Может быть там никого и нет, – проговорил Николай и, наклонивши винтовку, заглянул в темноту.

Раз!. два!. три!. бахнули один за другим револьверные выстрелы, и из двери стремительно бросилась черная фигура.

Владимир ударил прикладом по голове, а Сергей крепко схватил за руки. Николай же, покачнувшись, неуверенно ухватился за край телеги и, не удержавшись, упал, – он был ранен.

На выстрелы со всех сторон сбежались курсанты.

Бандита связали, а Николая осторожно перенесли в избу.

Пойманный нагло смотрел на окружающих. Когда вывернули его карманы, то в них нашли письмо, приказ и желто-голубой значок. Это был офицер, прежний штабс-капитан, а теперешний атаман, – Горленко.

Николай был тяжело ранен. Пришел фельдшер и установил, что пуля пробила верхушку правого легкого и засела где-то возле лопатки.

…И когда у каменной стены церковной ограды перед отделением курсантов, хмуро опустив головы, встали четыре человека, Сергей холодно и твердо произнес слова роковой команды…

А на другой день, после трехнедельного скитания, эшелон быстро уносил их домой – в Киев.

Запыленные, загоревшие, с маршем прошли возвратившиеся курсанты по городу.

Встреча была устроена торжественная. Даже начальник курсов пробормотал несколько приветственных слов, поздравляя их с благополучным возвращением.

На следующий день были похороны убитых товарищей.

Среди огромного скопления народа Сергей на мгновенье увидел Эмму. Она внимательно всматривалась в проходящие ряды и, казалось, кого-то искала.

Он был в строю и потому сказать ей ничего не мог.

X

Николаю сделали операцию и вынули круглую свинцовую пулю.

– Эдакая мерзость застряла, – сказал доктор, взвесивши ее на ладонь. – Сразу видно, что из дрянного револьвера.

Когда Сергей выходил из курсового лазарета, ему передали, что его хочет видеть какая-то девушка.

Он спустился в садик и увидел там Эмму. По ее похудевшему лицу и по беспокойному взгляду не трудно было догадаться, о чем она хочет спросить.

Сергей, не дожидаясь расспросов, рассказал ей все сам.

– Ему теперь лучше?

– Да… Вот что, – добавил он немного подумавши, – вы приходите дня через три, и мы вместе к нему сходим.

Эмма ответила благодарным взглядом.

Здоровье Николая начало значительно улучшаться, и через несколько дней он уже мог слегка поворачиваться со спины на бок.

Эмма пришла, как они условились, – после строевых занятий. У входа в лазарет надели белые халаты и прошли к

Николаю.

– Мы к тебе сегодня в гости, – проговорил входя Сергей. Николай радостно взглянул на него.

– И ты пришла? – спросил он Эмму.

– Пришла, – смеясь ответила она.

– А как же дома?

По лицу Эммы можно было видеть, что это обстоятельство теперь беспокоило ее мало.

Сергей вышел, а они долго и оживленно болтали, как хорошие старые друзья.

– Ты изменилась, Эмма, – заметил Николай.

– Может быть, Коля. Я так много думала за последнее время.

– О чем?

– Обо всем! Досадно становится. Жизнь течет так скучно. Кругом что-то делается, кипит, а тут – все одно, все одно и то же. Помнишь, – улыбнулась она, – как ты на меня из-за петроградских работниц рассердился?

– А зачем же ты тогда спорила, – заговорил он после некоторого молчания, – а зачем в церковь… Глупая девочка! – вдруг закончил он мягко, точно большой человек, выговаривающий маленькому ребенку.

Когда они прощались, то Николай крепко пожал ей руку и сказал полусерьезно-полушутя:

– Думай только больше и глубже и обо всем!

– Сначала о тебе, а потом обо всем.

– Почему? – и он мельком поймал ее глаза. Она чуть-чуть улыбнулась, хотела что-то от дверей добавить, но не сказала и вышла.

XI

Был праздник; утром поверки не производились, и многие повставали несколько позднее, чем обыкновенно.

Утро стояло жаркое, солнечное, и курсанты разбрелись по роще и садику, прогуливаясь и отдыхая.

Сергей только что направился по направлению к пруду, думая искупаться, как вдруг внезапно по окрестностям покатились торопливые, четкие переливы сигнала «тревога». «Это – уже не сбор», – мелькнуло у него в голове. И он стремительно помчался наверх к пирамидам с винтовками.

Никто ничего не знал, только командир батальона громовым голосом кричал: «Строиться… быстро!» И почти что на ходу построившимся курсантам подал команду: «За мной бегом марш».

Вот и знакомая роща, налево – насыпь, город кончается, что это такое?

– По окраине города от середины в це-епь!

Запыхавшиеся курсанты быстро рассыпаются, тарахтит по земле пулемет.

Вот оно что! Во весь опор мчатся на курсантов какие-то всадники, и быстро снимается с передков чья-то батарея.

– Ого-онь! – раздается команда.

И цепь, опередившая в развертывании на несколько минут неизвестного противника, жжет его огнем своих пуль.