Огненные палаты

– Так-таки и все? А мадам Габиньо? Ты не можешь быть полностью уверен, Бернар. Слуги чешут языками, деревенские жители шепчутся у колодца. Люди поначалу держат рот на замке, а потом забывают, что нужно хранить секрет.

– Это все было так давно.

– А как же завещание?

– Я не знаю, что с ним стало. Флоранс… она обо всем позаботилась. Мы это не обсуждали.

– Ну хорошо, – теряя терпение, сказала мадам Нубель. – А вдруг оно до сих пор существует? И в один прекрасный момент всплывет? Что тогда?

– Почему оно вдруг должно обнаружиться именно сейчас, когда прошло столько лет?

– Бернар, сам знаешь, времена нынче неспокойные. Грядет война, и кто знает, какие секреты начнут вскрываться?

Он отмахнулся:

– Все постоянно твердят, что грядет война, а ее все нет и нет. Ничто не изменяется. В один месяц на коне герцог де Гиз, а в следующий – удача улыбается Колиньи и Конде. Какое отношение наша жизнь имеет к ним всем?

– Не будь наивным, – бросила мадам Нубель. Потом ее голос смягчился. – Ты превратился в свою бледную тень, Бернар. Неужели ты не видишь, как это сказывается на всей семье? Мину чувствует: что-то не так. Она искренне тебя любит и очень за тебя беспокоится. Расскажи ей правду.

– Я не могу.

Она вздохнула:

– Ну, расскажи ей хотя бы, что стряслось с тобой в январе. Она связывает перемены в тебе с той поездкой. Мину – умная девушка, и силы духа ей не занимать. – Сесиль поколебалась. – Она считает, что ты разлюбил ее, Бернар, и это очень ее печалит.

– Разлюбил ее?! – воскликнул он. – Нет! Но она совсем еще девочка, Сесиль. Я хочу уберечь ее от этого.

– Ей девятнадцать. И она достаточно взрослая, чтобы вести вместо тебя дела в лавке. И чтобы заботиться об Эмерике с Алис. По правде говоря, ей пора бы уже невеститься, а то и свою собственную семью завести. Мину должна идти своей дорогой, Бернар. Ты не можешь вечно защищать ее от мира.

– Пожалуйста, Сесиль, не сейчас. Я этого не вынесу.

– Но так ты рискуешь возвести между вами с Мину стену, и все из-за своего упорного нежелания разговаривать. Это путь к тому, чтобы лишиться ее любви. Ты заточил себя в собственном доме, Бернар, а страдает от этого вся семья. Заклинаю тебя, расскажи ей правду.

Услышав доносящиеся из кухни громкие голоса, Мину остановилась в коридоре. Ее пальцы лежали на холодной металлической щеколде, но она не могла заставить себя войти. Она знала, что следовало бы обозначить свое присутствие, а не стоять под дверью и подслушивать, но явная непринужденность, сквозившая в разговоре ее отца и мадам Нубель, заставила ее призадуматься. Она-то всегда считала их не более чем добрыми соседями, но они называли друг друга по имени и на «ты». А время от времени переходили на старый язык.

– Почему мы не заходим? – прошептала Алис. – Разве мы не должны рассказать папе, что мы видели под мостом?

Мину отступила от двери и наклонилась к сестренке:

– Petite, ты была умницей и храбро себя вела. Сделаешь еще кое-что, ладно? Оставайся на пороге, но постарайся высмотреть Эмерика и вели ему идти домой. Ты же слышала, что сказал Беранже? На улице сейчас небезопасно. – Она положила руки сестренке на плечи и развернула ее лицом в сторону двери. – А я подожду здесь, а потом мы войдем и вместе поговорим с папой, хорошо?

Алис кивнула, потом побежала по коридору обратно и принялась звать Эмерика. Едва она исчезла из виду, как Мину прижалась ухом к замочной скважине.

– Я принял меры предосторожности, Сесиль. Я договорился, чтобы Мину сопровождала Эмерика в Тулузу. Сестра Флоранс предложила взять его к себе и дать ему достойное воспитание. Я принял приглашение. Мину будет там в безопасности.

– Жить с месье Буссе и его пустоголовой женой! Думаешь, это то, чего хотела бы Флоранс?

– А что я еще могу сделать, Сесиль, – произнес он устало. – У меня нет другого выбора. У нас почти не осталось денег. Если я отошлю Эмерика, у него будет шанс выбиться в люди. Здесь же ему рассчитывать не на что.

– А вдруг Мину не захочет ехать в Тулузу? – Голос мадам Нубель зазвенел от гнева. – И кстати, что будет с Алис, лишенной сестринской заботы?

– Думаешь, это все не приходило мне в голову, Сесиль? Это решение далось мне нелегко, но это все, что я могу сделать. Самое лучшее, что я могу сделать.

– Что ж, значит, говорить тут больше не о чем.

Мадам Нубель распахнула кухонную дверь. Пойманная с поличным, Мину отскочила. Все заговорили разом.

– Мину!

– Мадам Нубель, я как раз…

– Мы с твоим отцом… Мы с Бернаром разговаривали.

– И давно ты там стоишь? Ты что, подслушивала?

– Бернар, в самом деле!

Мину перевела взгляд с одного на другую, замерших, точно заговорщики с картины: ее отец – в кресле у потухшего очага, с печатью забот на изможденном лице, и мадам Нубель – с красными пятнами на щеках и застывшей на щеколде двери рукой.

– Я стою тут достаточно долго, чтобы услышать, что ты решил отослать Эмерика в Тулузу и меня вместе с ним. Что же до подслушивания, вы говорили так громко, что не расслышать, что вы говорите, было нельзя.

Бернар вспыхнул:

– Прости меня, я поторопился.

– Но ты действительно намерен отправить нас обоих в Тулузу?