Огненные птицы

– Почему не верится? – сказал Энди, невольно оглянувшись. – Эти старые кролики могли иметь и сотню таких тайников.

– Столько построек было снесено и на их месте возведено новых, столько было перестроено, что одному Богу известно, как и куда эта дощечка исчезла. Кто-нибудь вполне мог обнаружить ее, будь она здесь.

– Может быть, она разрезана на части, – задумчиво сказал Энди.

– Что ты имеешь в виду?

– Возможно, ее распилили на части, – пояснил он.

– Не исключено, что и распилили. Но что тебя навело на эту мысль?

– Потому что мне приходилось видеть маленький треугольный кусочек золота, дюйма на два с написанными на нем словами на древнееврейском. Там были именно эти слова: «позабуду тебя». Этот кусочек, несомненно, является частью чего-то большего.

Сьюзен сморщила брови и момент раздумывала.

– Нет, вряд ли это может быть частью этой таблички, – в конце концов сказала она.

– Если бы это был кусочек этой дощечки, он явно должен был быть больше. Здесь, в самой старой части дворца, существует одна комната, в которой до сих пор на одной из стен есть след от этой дощечки, на том месте, где, по преданию, она когда-то висела. Я покажу тебе ее, но, голову даю на отсечение, твой кусочек золота – нечто иное. Вероятно, и к Мендоза он не имеет никакого отношения. Не только ведь мы можем быть теми, которым известен этот псалом.

– Но ведь только мы представляем собой дом Мендоза в Кордове?

Она вздрогнула.

– Это что, написано на том кусочке?

– Да нет.

Он не стал пускаться в объяснения по поводу конверта, который когда-то нашла Лили. Как ни дорога была ему Сьюзен, как ни близка, в предстоящем деле она стала для него врагом. Так что, ему следовало поберечь патроны на потом.

Сьюзен поняла, что больше он ничего ей не расскажет и не стала настаивать.

– Ты бы лучше пошел к себе и надел пиджак и галстук. Близится время обеда. Сегодня его готовила тетя Роза. Эта та из традиций семьи, которая может быть и неизвестна тебе. На Рождество и Пасху всех слуг отпускают на праздники, и госпожа дома отправляется на кухню и сама готовит праздничный ужин. Тете Розе на этом поприще нет равных.

Роза в действительности не была тетей Сьюзен. Роза была женой Мануэля, главы дома. Вся семья называла ее «тетя», потому как Мануэля называли «дядя», что означало «глава дома» или «глава клана».

– Ну ладно, – сказал Энди. – Я и сам чувствую, что проголодался. Никогда не смогу привыкнуть обедать в три часа дня.

Он уже стал уходить, потом повернулся.

– Сьюзен, скажи мне одну вещь: с тобой лично кто-нибудь когда-нибудь заговаривал о секретарше леди Суоннинг?

– Да Боже сохрани! Энди, я же тысячу раз говорила тебе, что никто ко мне за все эти годы ни с какими расспросами не обращался. С какой стати? Когда это произошло, то об этом поговорили самое большее недели три, а потом всем вдруг стало ясно, что Аманда либо покончила с собой, либо погибла в какой-нибудь катастрофе, словом ее нет в живых. Почему это у тебя не выходит из головы? Есть же, в конце концов, и другие события, о которых не грех написать книгу.

Но Энди как ни в чем не бывало продолжал свои расспросы.

– Известно, что эта секретарша была американка, но после первого допроса полицией, имя ее каким-то образом исчезло из всех протоколов. Я даже не смог установить, как её звали.

– А что ты хотел? Каждому было ясно, что она к этому убийству не имела никакого отношения. Она была лишь случайным свидетелем.

– Хорошо, но имя ее ты можешь мне сказать, если ты помнишь?

– Этой секретарши? – Сьюзен была занята стряхиванием нитки, прилипшей к ее юбке. – Нет, не помню.

– Хорошо. А ее могли звать Ирэн? Скажи, могли?

Последовал вздох, нечто походившее на старательно подавленное «ах».

Он услышал этот вздох, так как стоял достаточно близко.

– Может быть. Я просто не помню сейчас… – Сьюзен уже полностью овладела собой: ни ее взгляд, ни голос не говорили ни о каком волнении.

– А ты помнишь кого-нибудь по имени Гарри Крамер?

– Впервые слышу, – жестко сказала Сьюзен.

В это время раздался звон колокольчика, приглашавшего принять участие в семейном рождественском обеде.

– Это звонят к обеду. Поторопись. Обед – одно из самых важных мероприятий для нашей испанской родни.

Как было обещано, обед был великолепен. А что до сервировки стола, то она была превыше всяких похвал. Стол был накрыт в малой столовой, пристроенной к кухне. Конечно, во Дворце имелось и большее помещение, служившее для более торжественных случаев, но Энди был влюблен в это почти квадратное помещение, украшенное рядом колонн, с большими проемами, которое выходило на усаженный кипарисами внутренний дворик с роскошными мозаичными панелями на стенах.