Огненные версты

Проснулся рано. Вышел на улицу. Было свежо, легкий туман висел над землей. Оглядел приютившиеся одна к другой палатки. Невдалеке застыли танки. В лесу стояла необыкновенная тишина. Вставало солнце, и его лучи едва-едва пробивались сквозь ветки густых сосен. По тропинке к палатке торопливо шагал солдат с котелком в руках.

— Куда в такую рань?

— К вам приставлен, ординарцем, — выпалил красноармеец, — Собко я, Марк Наумович.

После завтрака в сопровождении своего заместителя подполковника Панфилова я направился на учебное поле. На опушке леса наткнулись на танкистов. На разостланном брезенте были разложены части клинового затвора пушки, подвижные части пулемета. Танкисты увлеклись своим делом и не заметили, как мы подошли.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал я.

Танкисты встали. Лейтенант, вытерев паклей руки, лихо отчеканил:

— Командир танка лейтенант Акиншин.

Я протянул руку:

— А я ваш комбриг. Кажется, мы с вами уже знакомы?

Лейтенант удивленно смотрит на меня:

— Изучаем вооружение танка, товарищ подполковник.

— Вот и хорошо. Садитесь, товарищи.

Попросил одного из танкистов разобрать затвор. Командир орудия сержант Мордвинцев в считанные секунды выполнил команду. Откуда такие знания, уверенные действия?

— Под Москвой я воевал, в бригаде полковника Катукова. На «Т-26». Теперь вот в добровольческом, челябинский я.

Командир танка Михаил Акиншин подробно рассказал о людях экипажа. Механик-водитель комсомолец Федор Сурков работал ранее в Челябинске — стройуправление № 22. Стрелок-радист Александр Марченко накануне войны окончил Черкасский техникум дорожного строительства, работал инженером во Львовской экспедиции «Киевгипротранса». В начале войны выехал на Урал. Марченко сухощавый, на вид еще и двадцати пяти нет, но у него за плечами большая жизнь.

— Ваш танк назван «Беспощадный», оправдайте это доверие.

— Постараемся, — заверили меня члены экипажа.

Прощаюсь с танкистами. Понравились мне эти люди.

Командир танкового батальона гвардии капитан М. Г. Акиншин (1945 г.).

Взглянул на часы, Как быстро бежит время. Надо торопиться. Хочется посмотреть, как идут занятия в других экипажах, как танкисты готовятся к предстоящим боям.

На башне танка надпись «Комсомолец». Подхожу к танкистам. Кто-то крикнул:

— Смирна-а!

Солдаты гасят самокрутки, переминаются с ноги на ногу.

— Перерыв у нас, товарищ подполковник, — докладывает лейтенант. — Не ожидали вас, — и офицер скомандовал:

— Приступить к занятиям!

Один из солдат схватил учебный снаряд, ловко забрался на броню и тут же скрылся в машине. Ствол пушки начал описывать круги.

— Тренируемся мы, учимся устранять задержки.

— Добро, — сказал я. — Кто же у вас в экипаже?

Через минуту танкисты окружили меня. Интересуюсь, как идет учеба, чем занимаются в свободное время, как питание. Рослый лейтенант выжидающе смотрит на меня. Вижу, грустит почему-то офицер.

— Невеста пишет?

— Никак нет, товарищ подполковник. Дивчина-то там, в неволе. Из Полтавской я. Фамилия моя Любивец, Иваном зовут.

Иван Любивец — сын полтавского хлебороба. В начале войны семнадцатилетним пареньком пошел добровольно в армию, а по окончании военного училища был направлен в Челябинскую бригаду.

— Кисет ее, моей коханой. Закурите.

Иван протянул мне расшитый кисет. Закурили.

— Надо быстрее вызволять Украину, — задумчиво произнес танкист.

Я продолжал разговор.

— Нам, товарищи, придется освобождать от нечисти многие города и села нашей страны. И не только Украину, но и полностью вышвырнуть непрошеных врагов с родной советской земли. Впереди бои. Так давайте серьезно готовиться к схватке с немецко-фашистскими захватчиками.

Люди, преисполненные чувством долга перед Родиной, выражали свою готовность в предстоящих боях сражаться до последней капли крови, до последнего дыхания, говорили, что уральцы не посрамят славы русского оружия.

Побывал я у стрелков, разведчиков, зенитчиков. Июльский день угасал. Солнце посылало прощальные лучи. Я присел возле своей палатки на траву, уже отдававшей прохладой. Легкий ветерок шелестел ветками сосен, беззаботно стрекотали кузнечики, где-то заливался соловей.

Лились звуки баяна. Добровольцы отдыхали. Приятный тенорок выводил:

Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.

Утром на небольшом плацу, зажатом рослыми соснами, выстроился личный состав бригады. Иду по росистой траве. Навстречу начальник штаба подполковник Кременецкий, четко рапортует:

— Товарищ подполковник, личный состав вверенной вам бригады построен.

На правом фланге ветер треплет боевое знамя — знамя 244-й Челябинской добровольческой танковой бригады. Рядом офицеры управления. Я вышел вперед.

— Здравствуйте, товарищи!

— Здравия желаем, товарищ подполковник!

Первый танковый батальон, второй, батальон автоматчиков, минометная рота, зенитно-пулеметная рота, 76-миллиметровая батарея, саперы, ремонтники, медики.

— Здравия желаем, здравия желаем, — несется в ответ на приветствие.