Огненные врата

Глядя на срез земли, он размышлял, как странно все устроено. Деревья, трава, норы животных, ходы дождевых червей – это лишь поверхность планеты. От силы полметра, в самых плодородных местах – чуть больше метра. А дальше начинаются пески и глины, в которых ничего живого практически нет. Здесь в котловане эта тонко настроенная уникальность жизни ясно бросалась в глаза.

Меф лег на песок там, где он был посуше, задрал голову и стал смотреть на небо. От дома отделилась точка. Буслаев с удивлением наблюдал, как, постепенно увеличиваясь, она приближается к нему. Реакция, на которую Меф никогда не жаловался, раньше даже, чем сработала мысль, пружиной отбросила тело в сторону. Буслаев почувствовал, как дрогнула земля, и вскочил, готовый к чему угодно.

Бочка, огромная, не сплющившаяся от удара, медленно катилась по скату котлована. От бочки пахло копотью. Кажется, раньше в ней жгли мусор. Меф задрал голову. Дом заливало безмятежное солнце. Трактор все так же ворочался внизу, маленький, как жук. Молодой таджик закончил вешать белье и ушел в вагончик.

«Кто-то хотел меня прикончить. Или предупредить!» – подумал Меф. Попасть сверху бочкой было сложно, хотя с задачей почти справились.

Буслаев рванулся и побежал. Лавировал между деревьями, перебегал дорогу в потоке машин, перемахивал трехметровые, с декоративными пиками заборы, взлетал на гаражи и с перекатом спрыгивал на щебень. Меф был уверен: ни одному человеку за ним не угнаться. Разве что паркуристу с большой практикой, но его Буслаев обогнал бы на открытых участках, пролетая их стремительнее молодого оленя. Паркур паркуром, но и голая физуха стоит немало. Арей очень ее уважал. «Рубка на мечах дело хорошее, но, чтобы пристукнуть отличного бегуна, его надо еще догнать. А он ведь и ножи иногда кидает», – говаривал он в похожих случаях.

Десять минут спустя Меф скатился с влажной горы на территорию горнолыжной базы. С крыш деревянных вагончиков его глухо облаяли здоровенные псы. Меф задорно свистнул, бросил в них палкой, чтобы были злее, и, перескочив еще один забор, оставивший на ладонях и коленях след солидола, оказался на набережной Москвы-реки у пешеходного моста.

Оглядываться он не стал – был уверен, что оторвался. Набережная казалась пустынной. Несколько велосипедистов и убегающий от инфаркта пенсионер в счет не шли. Равно как не шел в расчет и удвоенной противности суккуб – длинный, полуголый, мокроротый, который, катаясь на роликах по набережной, приставал к людям, повисал у них на шее и целовал, призывая их укреплять семейные ценности, быть патриотом своей родины и стройными рядами вливаться в океан света. Суккуба с омерзением отталкивали и долго чистились потом от его влажных ручек и кислой слюны.

Посылать таких суккубов по городу было новой задумкой Зигги Пуфса. Человек – странное существо. Если он услышит правильную вещь от неприятного человека – шута, клоуна, пошляка, – он легко может возненавидеть эту вещь или мысль, даже если прежде ее разделял. Вот умный Пуфс и посылал суккубов палками сгонять всех к свету, причем намеренно выбирал для этого тех суккубов, что попротивнее.

В другое время Меф забыл бы в груди у суккуба катар Арея, но сейчас не готов был за ним гоняться. Да и притом ролики давали суккубу явное преимущество в скорости.

У мостика щебетала маниловски настроенная парочка:

– Ты меня полюлю, и я тебя полюлю! Ты меня полюбэ и я тебя полюбэ! Скажи, сюся, ты меня люлю?

– Да скажи ты ей «люлю»! Не жмись! – громко посоветовал Меф и быстро зашагал по мосту.

Вслед ему сердито бросили палочку от мороженого и назвали бритоголовым. Меф, у которого волосы доходили до середины лопаток, крякнул от изумления. Он шел, поглядывая вниз, на реку. Воду у берегов покрывала коричневатая пена.

Что-то заставило Мефа обернуться. Случилось это, когда незнакомец, вынырнувший из кустарника, шагнул на мост. Когда Меф остановился, остановился и он. Оба как-то сразу почувствовали, что встреча состоялась. Дальше можно не скрываться.

Их разделяло метров сорок. Слишком большое расстояние, чтобы заглянуть друг другу в глаза, но достаточное, чтобы разглядеть главное. Меф понял, что он не ошибся. Следивший за ним был человек, а не страж.

Еще он увидел, что его противник молод, крепок и вынослив. Не страдает от жары, хотя на нем свитер, под которым, скорее всего, скрывается легкая кольчуга. Не запыхался от быстрого бега. Это видно по уверенным, несуетливым движениям.

Меф сунул руку в наплечную сумку. Нашарил рукоять катара, но доставать не стал. Конечно, от меча пользы было бы больше, но и катар, если толково его использовать, может сделать жизнь соперника короткой. Незнакомец стоял у начала моста, не пытаясь приблизиться. Левую руку он козырьком держал у глаз. Ощущалось, что глаза у него болят и слезятся от солнца, хотя оно не было таким уж ярким.

«Чего это он?» – с недоумением подумал Меф. Он знал эту особенность только за выходцами из Тартара, да и то лишь в первые месяцы нахождения в человеческом мире.