Огненный джинн

– Действительно, в большинстве подобных случаев энергия не теряется. Но мы можем трансмутировать, так же как и все остальное. Строго говоря, люди тоже никогда не умирают, они трансмутируют в исходные материалы. Круговорот веществ в природе.

«Прах к праху», – подумала я. Великолепно. Жаль, что никто не почесался упомянуть это в рекламной вербовочной листовке.

– Если джинн достаточно сильно ранен, его энергия может истощиться, вытечь вовне. В результате появляется ифрит. Он, мучимый вечным голодом, пожирает других джиннов, восстанавливая потерянную энергию. – Патрик пожал плечами. – Если ифрит восстановит достаточно энергии, теоретически он может вновь стать джинном, но, боюсь, никто не захочет принести такую жертву.

– Как часто…

– … гибнут джины? Нечасто. Я могу вспомнить только три случая за последние… о, уже четыреста лет. – Искрящиеся голубые глаза Патрика смотрели вдаль. – И, честно говоря, я не лишился сна, узнав про двух из этих джиннов. Не самые лучшие были ребята.

– Не ребята, – поправила я и получила очередное пожимание плеч.

– Ну-ну. Ты должна расширить свои человеческие рамки. – Он говорил рассеяно, занятый изучением линии моих ног, от кончиков пальце до кожаной юбки.

– Как долго я должна этим заниматься?

– Чем?

– Сражаться с твоим ифритом?

Он улыбнулся, звякнул кубиками льда в бокале, наполненном золотистой выпивкой, которого еще две секунды назад в его руке не было. И эти глубокие как океан глаза выражали некоторое недоумение.

– А это то, что ты собираешься делать?

Я снова откинулась на желтую кожу дивана и стала рассматривать картины в духе Микеланджело. В данной версии Бог был парень очень даже ничего.

– Боже, – сказала я ему, – зачем же ты превратил меня в джинна? Почему ты не сделал меня, например, навозным жуком? Я была бы очень счастлива, будучи навозным жуком.

Патрик вздохнул.

– Я буду учить тебя великому множеству вещей, и ты слишком умна, чтобы не понимать этого. Эффективному использованию твоих чувств, образу мыслей, характерному для джинна, извлечению энергии из окружающего мира, осознанию своей формы и энергетического потенциала на подсознательном уровне. Ифрит – просто средство. Она не сможет причинить тебе вреда больше, чем ты сейчас причинила ей.

В таком случае ифрит получил великолепную трепку. Замечательно.

Патрик сделал большой глоток виски – если это было именно виски – и сказал:

– Я думаю, сейчас самое время кое-что изменить.

– Да? – Я не собиралась доставлять ему удовольствие своими колебаниями. – Она готова к битве?

– Без вопросов.

– Я получу шоколадку, когда все закончится?

– Возможно. – Его круглое лицо Санта-Клауса светилось удовольствием. – Давай отправимся в путешествие.

Очевидно, он что-то сделал, потому что –вжих– и я больше не на диване. Меня тащило через эфир со скоростью ракеты, покидающей орбиту. Я взвизгнула – безмолвно – и тут же почувствовала присутствие Патрика. Мы рванули вверх, все выше и выше, наблюдая, как уменьшаются здания, как весь Нью-Йорк сжался до разноцветного маленького торта, как мир под нами изогнулся в шарик с зелено-голубыми разводами. Мы мчались сквозь ледяное сияние звезд. Мы зависли на границе. Там, где уже почти не чувствовалось притяжение Земли. Вторая космическая скорость.

– Знаешь ли ты, что случится, если Хранители пойдут дальше? – спросил Патрик.

Отвечать я не стала. Мир был настолько прекрасен. Смешение голубого и зеленого, красного и золотого, искрящееся силой и жизненной энергией. Земля была великолепна. Живая. Отсюда я могла чувствовать ее, ощущать се величественное и неторопливое сознание, которое только сейчас начало задумываться, является ли существование людей действительно Плохой Вещью. Штормы, землетрясения, пожары, досаждавшие человечеству на протяжении всего его существования, начиная с каменного века, были всего лишь ее шевелениями во сне. Она просто отгоняла муху, зудящую над ухом, даже не просыпаясь. Это были лишь вздрагивания, непроизвольное чихание, не более того.

И при этом требовались все силы, каждая капля, которой владела Ассоциация Хранителей, для того чтобы отбить их, сохранить существование человеческой расы, не подозревающей об опасности.

– Знаешь ли ты, что случиться, если Хранители пойдут дальше? – снова спросил Патрик.

Я вспомнила с трудом. Это был один из уроков, на котором я присутствовала еще человеком, один из тех, что я получила, готовясь стать Хранителем. Это было в классе. Тогда стоял пасмурный день. Небо хмурилось серым и дарило Принстону один из тех милых весенних дождей, которые люди воспринимают, как обычное погодное явление. Но это было не так, конечно. Весенние дождики изготавливаются. Несколько ребят сталкивают два фронта, тщательно контролируя возможные последствия, создают правильное соотношение ветра, дождя и температуры.

– Мы умрем, – сказала я.