Огненный факультет

Договорив, он так же быстро шагнул на телепорт и тут же пропал в легкой вспышке света.

Я с опаской на цыпочках подошел к креслу и сел в него. Чего уж говорить, оно оказалось невероятно мягким.

Хотя голова все еще болела, я сосредоточился и решил обдумать, что же со мной все-таки сегодня случилось. Хорошо, что я кое-что знаю про эти испытания, а все благодаря Чезу, он всегда рассказывал мне все, что по таким крупицам собирал годами. Он просто бредил Академией и знал о ней все, что только возможно, а благодаря ему, я и сам стал знать не на много меньше.

В первом испытании определяется сила и склонность к стихиям. Сначала определяются общие способности, затем предрасположенность, по которой выделяется одна из четырех сфер. Потом измеряется сила, собранная грань «призмы» горит тем ярче, чем больше силы у человека. Естественно, на самом деле для каждого человека призма светится по-своему. Нет ничего удивительного в том, что я увидел и даже умудрился собрать все четыре грани. Такое бывает довольно часто, это просто означает, что у меня равная предрасположенность ко всем стихиям. Но вот то, что меня ослепило, об этом я ничего не знаю. Ну не может у меня быть таких сильных способностей к Ремеслу, ведь даже записывая очередной музыкальный альбом, я в поте лица сижу перед «музыкалой» несколько дней подряд с перерывом на обед и ужин. Причем на те же самые действия, за исключением написания музыки, у Чеза тратится всего несколько часов. Если у меня столько силы, сколько показало испытание, то Чез, выходит, чуть ли не полубог. Хех, а смешно. Чез — полубог, вот умора.

Что меня больше всего волновало, так это тот факт, что я прошел по всему двору не один раз и, я совершенно уверен, что никаких сгустков энергии не видел. Это-то и есть самое странное…

Чтобы лучше мыслилось, я поудобнее устроился в кресле, и сам не заметил, как задремал.

* * *

Типичный класс. За столами сидят маленькие дети.

У доски стоит маленький мальчик и с серьезным лицом декламирует:

— Мой дядя самых честных правил…

* * *

Разбудила меня яркая вспышка «телепорта». Из нее вышел плотный человек в красной ливрее и с черным посохом в руках.

Посох был исключительной прерогативой Высших Ремесленников, потому что лишь они могли наложить соответствующие заклинания, да и никому кроме них посохи были просто не нужны. Они использовали посохи для более сложных заклинаний, и, кроме того, каким-то образом аккумулировали в них «маги». Посох в руках этого человека был сделан из черного дерева «тувит», по слухам растущем где-то в Шатере, и на нем были начертаны какие-то непонятные узоры. Я поневоле уставился на посох, потому что никогда еще не видел ничего подобного.

Посох этот человек тут же кинул в угол и он завис там в вертикальном положении на равном расстоянии от каждой из двух стен и пола.

— Ну что ж, теперь поговорим с вами господин как вас там, — весело сказал Высший Ремесленник, садясь во второе кресло.

Я перевел взгляд с посоха на Высшего Ремесленника Ромиуса, как я полагаю, его звали именно так. Он как раз вышел из тени и я, наконец, смог его рассмотреть: длинные рыжие волосы ниспадали на весьма широкие плечи, ростом высок, лицо сразу располагает к себе, и весь его вид говорит — этому человеку можно доверить все, что угодно. Сразу на ум приходит какой-нибудь добрый дядюшка из дальней родни, который всегда рад помочь своему родственнику.

Он продолжил.

— Что вы скажете в свое оправдание?

Вот такого я совершенно не ожидал, и удивленно застыл, глядя на Ремесленника.

— В каком смысле? — наконец пришел я в себя.

— Вы стоите на площади, льете слезы и кричите неизвестно чего. Какое у вас оправдание? — спросил он серьезным тоном, причем глубоко в его глазах таилась явная насмешка.

— Да вот, дай, думаю, повеселю Ремесленников. Стоите на площади, скучаете, а так хоть какое-то развлечение.

Ремесленник усмехнулся.

— Да уж, повеселил, что уж говорить. Я догадываюсь, что случилось на площади, — перешел он на серьезный тон. — А что ты сам об этом думаешь, что по твоему мнению произошло?

Ну что тут скажешь?

— Я сам не знаю, — начал я. — Понимаете, я уже собрался уходить, когда вдруг увидел эту вашу призму. Она висела над двором и была настолько изуродована каким-то извращенцем, что мне ее стало просто по-человечески жалко. Настолько жалко, что пришлось мне выделить все четыре цвета. Кто же знал, что они так светиться ярко начнут…

Ремесленник молча кивнул, показывая мне, чтобы я продолжал.

— Ну и все… у меня резко заслезились глаза, а дальше вы видели.

— И что ты об этом думаешь? — спросил он.

— В общем-то, все понятно. То, что я смог собрать все четыре грани, указывает на то, что у меня одинаковый талант ко всем стихиям…

Ремесленник согласно кивнул.