Огненный герцог

Джамед дель Бруно удерживал бесстрастное выражение лица, письмо все еще лежало на подносе. Его Пылкость был прав, но при этом ошибался. Обычно Джамед дель Бруно вскрывал все письма, какие мог: он достаточно ловко обращался с маленькой металлической печаткой, чтобы быстро подделать любой оттиск на восковой печати. Однако сейчас у него просто не хватило времени, чтобы и вскрыть письмо, и налить вино для Его Пылкости и Ее Милости, а Джамед дель Бруно в первую очередь выполнял свои прямые обязанности.

Мечники на арене завершили приготовления и совершенно спокойно заняли места, дожидаясь, пока публика утихнет.

Его Пылкость, склонив голову, пригласил леди Эверлею сесть и сам опустился в свое просторное кресло, стоявшее тут же.

— Вы позволите пожелать вам удачи, леди? — спросил он официальным тоном.

— Конечно, Ваша Пылкость. Также и я желаю, чтобы судьба была на вашей стороне, — произнесла дама; глаза ее сверкнули. — Однако я надеюсь на ваше прощение, поскольку в данном случае я не могу пожелать, чтобы на вашей стороне была добрая судьба.

— Конечно, леди.

Один из мечников выступил вперед.

— Я Станар дель Брунден, Мастер Меча на службе Дома Камня. Я заявляю, что поле, известное как Обрез Финделлева Вересняка, является законной собственностью Дома Камня и находится в его пользовании в течение пяти поколений, и клянусь мечом и кровью подтвердить это.

Он сделал шаг назад, и его место занял второй воин.

— Я Родик дель Ренальд, Мастер Меча на службе Дома Пламени. Старые карты, недавно найденные в пыльном сундуке с бумагами, доказывают, что Обрез Финделлева Вересняка со всей определенностью находится во владениях Дома Пламени, а не Дома Камня, и я клянусь мечом и кровью подтвердить это.

Воины встали лицом друг к другу, вскинули мечи в салюте, а потом повернулись к ложе Герцога.

Его Пылкость обратился к леди Эверлее:

— Не желаете ли?..

Та кивнула:

— Конечно. — Она легко и грациозно поднялась на ноги и жестом велела поединщикам начинать.

Джамед дель Бруно терпеливо ждал, задумавшись, уж не заставили ли его тут стоять ради того, чтобы он мог взглянуть на схватку, не будучи явно удостоен этой чести: передав послание, ему пришлось бы уйти, если бы Его Пылкость не приказал слуге остаться. А может, герцогу нравится заставлять его ждать. Уж кто-кто, а Его Пылкость способен и на то, и на другое, однако Джамед дель Бруно чувствовал уверенность, что Его Пылкость никогда и ничего не делает, не обдумав хорошенько возможные последствия и осложнения.

Если это милость, герцог мог бы и не беспокоиться. Джамед дель Бруно принимал за данность, что именно меч защищает свободу Срединного Доминиона от более молодых и многочисленных народов, живших по три стороны от Доминиона, и не сомневался, что так называемый Дом Стали, в качестве основного представителя пути меча, играл здесь ключевую роль, роль, возможно, настолько же важную, что и Дом Неба, однако он просто находил фехтование скучным зрелищем.

Внизу оба мечника — Джамеду дель Бруно было трудно понять, кто есть кто, — повернулись друг к другу лицом и скрестили оружие. Прижав левую руку к бедру, они, играя кончиками мечей, кружились, будто танцуя, а не сражаясь, — во всяком случае, на взгляд необученного фехтованию Джамеда дель Бруно.

Затем один из клинков прошел сквозь защиту противника, коснулся его предплечья, и победитель отступил, отбивая или контратакуя — или что там фехтовальщики делают, чтобы держать подальше от своей груди вражеский меч.

Клинки звенели еще несколько мгновений, пока леди Эверлея снова не поднялась; тогда поединщики разошлись, отсалютовали друг другу и повернулись к ней.

— Родик дель Ренальд, — произнесла она, — пролита ваша кровь, вы же не пролили крови соперника. Признаете ли вы ошибочность ваших претензий или будете продолжать бой?

Родик дель Ренальд посмотрел на Его Пылкость. На лице фехтовальщика не было и следа страха или боли.

Огненный Герцог покачал головой.

— Благодарю тебя за службу, сын Рональда, — проговорил он, — но, как видится, в этом деле право за Домом Камня, и нет смысла снова проливать твою кровь.

— Я признаю свою ошибку, госпожа, — произнес Родик. — Это поле — законная собственность Дома Камня, а не Дома Пламени.

Поединщики отсалютовали сначала герцогу, затем зрителям, потом друг другу, и на этом все кончилось. Оба передали клинки помощникам, и пока лекарь обследовал и перевязывал рану Родика дель Ренальда, к нему подошел бывший противник, принял поздравление по случаю победы, похлопал Родика по плечу, и оба они непринужденно о чем-то побеседовали.

Его Пылкость не улыбался, жестом веля Джамеду дель Бруно приблизиться, потом открыл конверт и быстро проглядел сообщение.

— Так… — произнес он, повернулся к стоящей на столе лампе и поднес к огню краешек листка.

Бумага вспыхнула мгновенно, оставив за собой лишь волну теплого воздуха и чуть-чуть пепла. Его Пылкость отряхнул рукав туники.

— Не хотела бы я играть с вами в азартную игру, Ваша Пылкость, — произнесла леди Эверлея. — Вы встречаете поражение с той же невозмутимостью, что и успех. Очевидно, в письме были хорошие новости?