Огненный котёл

Когда снаряды «Кирова» начали бить по эсминцам, расчеты комплексов «Кинжал» не заметили три «Альбакора», скрывавшихся за эсминцами, и занялись другими целями на большей высоте. Самолеты набрали высоту в последние мгновения, вырвавшись из-за кораблей, словно вылетевшие из моря летучие рыбы. Фюзеляжи и плоскости все промокли от брызг воды. Это было самое смелое, что когда-либо видел Мод, замахавший им черным беретом и начавший подбадривать летчиков громовым голосом. Затем он увидел, как на темном силуэте вражеского корабля что-то вспыхнуло, и до него донесся напоминающий звук пилы треск.

Самсонов обнаружил самолеты в последнюю минуту в непосредственной близости, и переключился на зенитные орудия самозащиты корабля. С каждого борта были установлены три установки, похожие на солдатские шлемы с вращающимся блоком из шести стволов каждое[62]. Стволы раскрутились, и выпустили навстречу самолетам яркое пламя[63]. Два были немедленно поражены, разорваны снарядами и, дико закувыркавшись, рухнули в море, однако Томми Уэлс успел дернуть рычаг и сбросить торпеду. Горящая масса «Лайтнинга», горящего в непосредственной близости слева от него приняла на себя поток огня, нацеленный на его самолет.

Он был единственным из 827-й эскадрильи, кто вернулся этой ночью. Остальные были сбиты ЗРК. Трое из 831-й эскадрильи также смогли выжить. Они сбросили торпеды с большой дистанции и ушли на предельно малую высоту. Однако их торпеды были плохо нацелены и не поразили цель. 832-я эскадрилья с «Викториеса» потеряла восемь самолетов из двенадцати, и то только потому, что когда ракеты «Кирова» разорвали эскадрилью, уцелевшие самолеты бросились на предельно малую высоту и во все стороны, так что четверым удалось уцелеть. Они никогда не видели ничего похожего на ту ужасную огненную феерию, что обрушил на них этот корабль, и надеялись, что уже не увидят. Они были привычны к отважному прорыву через вражеский зенитный огонь, уклоняясь от безмозглых снарядов. Но эти штуки рвались к ним, словно видели. Это была смерть в стальной оболочке с крыльями, и это пугало до полной потери веры во что-либо.

* * *

— Торпедная атака, три единицы! — Крикнул Тарасов, немедленно переводя гидроакустический комплекс в активный режим, предполагающий выдачу импульсов с высокой частотой, чтобы отслеживать приближающуюся угрозу.

— Резко тридцать вправо! — Скомандовал Федоров.

Корабль резко изменил курс, однако Карпов понял, что хотя этот маневр легко позволит им избежать торпед, выпущенных «Интепидом», он приведет их опасно близко к торпеде, сброшенной «Альбакором-II» Тома Уэлса.

— «Шквал»! — На автомате крикнул он.

Ракето-торпеда вылетела из пусковой, захватила цель в считанные секунды, и понеслась к ней с невероятность скоростью. Карпов взглянул в иллюминаторы левого борта и увидел медленно оседающий столб морской воды от взрыва, и угрожающие пенные трассы еще двух торпед позади корабля. Затем все стихло. Осталось лишь далекое зарево пожаров над британскими кораблями. Тарасов доложил, что все в порядке.

Корабль довернул на курс 292 градуса, все еще двигаясь на полной боевой скорости. Последние сорок минут они проходили залив Альмерия, обогнув еще один плоский мыс, выступающий в Алборанское море. Федоров мог видеть впереди темную морщинистую возвышенность скалистой береговой линии, поднимающейся на высоту более 1 800 метров. Корабль направлялся прямо к берегу, несмотря на опасность подводных лодок, которые могли скрываться у побережья. Но это было единственное свободное пространство на северо-западе, хотя он и понимал, что вскоре им придется довернуть налево, чтобы обойти Кабо Сакратиф. Тем не менее, они, наконец, вышли из зоны досягаемости орудий британских линкоров, и дистанция между ними росла с каждой минутой.

Они увидели яркие оранжевые сполохи последнего залпа своих преследователей, а затем британские орудия замолчали. На «Нельсоне» продолжался сильный пожар, дым был настолько густым, что вся надстройка была затянута сажей, и кораблю пришлось изменить курс, чтобы персонал мостика смог, наконец, получить глоток свежего воздуха и продолжать работу. «Родни» выпустил последний мстительный залп, и снаряды башни «А» легли так близком к корме «Кирова», что на крейсере ощутили удар. Тем не менее, более он не мог продолжать огонь.