Огненный котёл

Федоров стоял сразу за ним, глядя полными восхищения и благоговения глазами на Тови, человека, которого так хорошо знал по своим книгам. Сейчас же перед ним стояла живая легенда, человек из плоти и крови, а не маленькая черно-белая фотография, по которой он пытался проникнуть в мысли изображенного на ней человека. Вот он, Адмирал Флота Метрополии!

Взгляд Вольского потеплел, и он протянул руку, приветствуя этого обитателя открытого моря. Тови пожал ему руку. Вольский заговорил первым. Николин быстро начал переводить.

— Адмирал просит передать, что, поскольку невозможно спать из-за всех этих ракет, орудий и торпед, нам лучше поговорить и посмотреть, не удастся ли уладить вопрос до отбоя.

Замечание удивило Тови, несколько смягчив его и разрядив напряженность, логичную для ситуации. Итак, вот он, современный капитан Немо, в конце концов, обычный человек, подумал он про себя, отодвигая в сторону сотни вопросов. Но что мне ответить? Лучше проявить вежливость и зайти со стороны.

— Рад встрече, сэр. Я адмирал Джон Тови, командующий Флотом Метрополии Британского Королевского флота. — Матрос медленно перевел, и Вольский кивнул. Николин подтвердил, что все было переведено верно.

— Прошу простить меня, адмирал, но я не могу назвать себя аналогичным образом, за исключением того, что я также являюсь командующим флотом, так что мы с вами равны, особенно здесь, на границе двух морей, и я надеюсь, что мы найдем способ уладить наши разногласия без дальнейшего кровопролития. Как вы могли заметить, я немного хромаю. Причиной того является осколок, попавший в мою ногу. Поэтому я хорошо представляю себе, что может случиться, когда люди начинают сначала стрелять, а потом пытаться разобраться. — Николин эхом повторил его слова. Матрос подтвердил, что все было переведено правильно.

— Я приношу свои извинения, адмирал, — сказал Тови. — Однако ваш корабль появился у самой зоны боевых действий и был изначально принят за враждебный. Ваши удары по многочисленным кораблям Королевского флота мало помогли нам осознать ошибочность этого вывода.

— Это объяснимо, — сказал Вольский. — Но я должен сказать вам, что никогда не собирался вступать в бой с вашим флотом силами моего корабля и его экипажа. Однако, как говориться, пошло-поехало, верно? Особенно в море, в ситуациях, когда вы сталкиваетесь с неопределенностью и необходимостью защиты вашего корабля и вашей страны от любой угрозы.

— Я так понимаю, вы хотите сказать, что все, что случилось в последние несколько дней с вашей стороны, было самообороной?

— Это так, — сказал Вольский, надеясь выразить взглядом свою искренность.

— И какую же страну вы защищаете, могу я спросить?

— Не можете. Ответ вам ничего не скажет, и никак не поможет разрешить вопрос, стоящий перед нами.

Это принесло больше замешательства, чем пользы, но Тови пошел дальше, стремясь шагнуть за край, к которому шел столько месяцев с тех пор, как первые ракеты ударили по его кораблю, с тех пор, как он увидел ужасное грибовидное облако над ледяными водами Северной Атлантики.

— Могу ли я поинтересоваться, адмирал, не ваши ли корабли и самолеты уже встречались нам в этой войне, год назад, к юго-западу от Исландии, если быть точным.

Вольский пожал плечами.

— Да, вы можете поинтересоваться, но я буду вынужден оставить этот вопрос без ответа. Я полагаю, что нам лучше всего сосредоточиться на том, что происходит сейчас, адмирал, а не о том, что осталось в прошлом. Ничего из того, что уже случилось, нельзя исправить — по крайней мере, так я когда-то считал. Хотя больше я в этом не уверен. Однако я должен сказать вас, адмирал, что решение, которое мы примем сегодня, может оказать серьезное влияние на будущее, возможно, большее, чем вы или я можем осознавать в этот момент.

Куда он клонит, задумал Тови? Он кажется искренним. Я вижу это в его глазах, слышу в его голосе. Но кто он? Откуда? Что это за страшный «Наутилус», которым он командует, корабль, оснащенный оружием, которого еще не видел этот мир?

— Значит, это ваш корабль атаковал Королевский флот год назад. Что же, я должен умерить свое негодование, сэр, однако то, что случилось дальше, для нас совершенно непостижимо. Как стало возможным то, что мы разговариваем с вами сейчас, при том, что целый год никто не видел никаких признаков присутствия вашего корабля и того ужасного оружия, которым вы обладаете? Ваш корабль очевидно не является подводной лодкой, способной незаметно проскользнуть во внутреннее море, дрейфуя в подводных течениях. Вы не могли пройти Гибралтарским проливом так, чтобы мы об этом ничего не узнали, не могли пройти и Суэцким каналом. Таким образом, ваше присутствие здесь является поводом для серьезного беспокойство и способно совершенно сбить с толку.