Огненный котёл

Парсонс так никогда и не узнал о том, что Федоров пощадил его, не став отдавать приказ сбить самолет. Благодаря этому он смог пережить войну, стать школьным учителем и обзавестись детьми и внуками. Однако многие из 827-й эскадрильи уже не смогут. Они уже проходили инструктаж, а техники готовили к вылету их самолеты и подвешивали торпеды. Парсонс не был включен в состав ударной группы, чтобы, вероятно, произвести доразведку цели после удара. Однако после окончания инструктажа он поймал одного из своих товарищей по эскадрилье.

— Том, будь внимателен, — тихо сказал он. — Не лезьте напролом. Спуститесь к самой воде и идите максимально рассредоточившись. Оставайтесь на предельно малой высоте и укрывайтесь за всем, что найдете.

Это был лучший совет, который Томас Уэлс когда-либо получал в своей жизни.

* * *

«Соединение «Z» рвалось вперед, направляясь к точке в тридцати морских милях к юго-западу от Кабо-де-Гата. По последним докладам, цель шла очень быстро. В полночь они находились примерно в тридцати двух морских милях или шестидесяти километрах друг от друга и продолжали сближаться. Была объявлена боевая тревога. Корабли изготовились к бою, огромные орудия были заряжены, тяжело бронированные башни развернулись в направлении, откуда ожидалось появление противника.

Настало время для последней попытки уладить вопрос по-дружески. Он приказал радисту немедленно потребовать от корабля снизить ход и принять на борт британского офицера связи. Ответа не последовало. Он сложил руки на груди. Адмиралу Фрэзеру на «Родни» был отправлен сигнал семафором: «Объект не отвечает. Готовность к бою. Прошу присоединяться».

Следующее слово должны были сказать наблюдатели с мощными биноклями на боевом марсе, однако они столкнулись со значительными трудностями. Радар совершенно разладился, и операторы не видели никаких признаков вражеского корабля. Похоже, дело будет делаться дедовскими методами — опытными глазами с биноклями и хорошо обученными расчетами орудий. Что же, быть по сему. Его добыча находилась именно там, где бы он мог пожелать — зажатой у береговой линии Испании по его правому борту, не имя особого пространства для маневра. Сифрет понимал, что им не хватит скорости, чтобы подойти ближе 20 000 метров, но огонь они могли открыть значительно раньше. Цель могла быть быстроходной, но ей предстояло провести в зоне огня его орудий около часа. Луна взойдет только в районе пяти утра, так что было очень темно. Французы выбрали идеальное время для попытки прорыва, но, если им удастся обнаружить противника, Сифрет был уверен, что его артиллеристы сделают все остальное.

Он посмотрел на часы и отдал приказ.

— Хорошо. Отменить режим радиомолчания. Пока спустить собак, чтобы найти этих джентльменов. Отправьте «Ашанти» и «Татарина». Остальным продолжать прикрывать нас. — Два кораблика по правому борту отделались от группы и набрали ход. Вскоре поступил доклад, что корабль был замечен на северо-востоке. Он был замечен с очень большой дистанции, однако было ясно, что некий крупный корабль направляется к Мысу Кошки и идет слишком быстро, чтобы это могло быть гражданское судно. Сифрет решил встретить мятежный французский корабль более весомыми аргументами. Он знал, что первый залп придется очень далеко от цели, но послужит предупредительным выстрелом по курсу.

Он приказал произвести выстрелы центральными орудиями башен «А» и «В». Что-то напоминало ему о важности вежливости, даже если это была война, являющаяся смертельно серьезным делом. Мысль о том, что он показывал им таким образом средний палец тоже пришла ему в голову. Если же французы ответят на его предупредительные выстрелы собственными, он знал, что начнется драка, и не сомневался, кто выйдет из нее победителем. Он отметил, что «Родни» не произвел выстрелов — его темная и угрожающая масса спокойно следовала в 4 500 метров от них. Он ждал со спокойствием и уверенностью. Корректировщики на эсминцах заметили вдалеке белые столбы воды от упавших снарядов и доложили, что снаряды легли со значительным разлетом в нескольких тысячах метров по курсу корабля противника. Началось.

* * *

Федоров услышал далекий вой первых снарядов и глухой удар при их падении в темное море. Он отметил время — 01.10 14 августа 1942 года. Морское сражение, которого не должно было случиться в принципе, началось. Кому-то предстояло погибнуть, возможно, с обеих сторон. Погибнуть тем, кто должен был остаться в живых. Это сводило его с ума. Война сама по себе была концентрированным безумием, но это было еще хуже. Его кораблю нужно было пройти морским путем, на котором стал, как шлагбаум, другой корабль. На мгновение он подумал о том, чтобы произвести разворот и направиться обратно к Балеарским островам, однако он понимал, что этим лишь отложит неизбежное. Им не оставалось ничего, кроме как сражаться.

Для Карпова все было проще. Кто-то должен будет отступить, и это будет не «Киров». Он посмотрел на Федорова, заметил мучительное выражение на его лице, и сказал: